Анна Чеблакова - Смерть волкам. Книга 2

Не дожидаясь, пока за ними закроется дверь, Рэйварго подошёл к Октаю и опустился рядом с ним на колени. Он помог юноше приподняться и с удивлением заметил, что глаза его наполнены слезами.

– Нет, – тихо сказал Октай.

– Что – нет? – не понял Рэйварго. Кулак Шва рассёк Октаю лоб, и из ранки лилась кровь. Её надо было чем-нибудь утереть, но ничего, похожего на платок, у Рэйварго не было. Он вытер руку о рубашку и осторожно пальцами утёр кровавую струйку.

– Нет, – прошептал Октай и отвернулся от него. – Я больше никогда никого не укушу…

Он отошёл в угол и постоял там немного, повернувшись к Рэйварго спиной. Потом молча улёгся на какое-то тряпьё, сваленное возле стены, и закрыл глаза.

Рэйварго долго думал, лёжа на куче тряпок, сквозь тонкий слой которых чувствовался холод земляного пола. Думал о том, сколько времени прошло с того утра, когда он покинул дом Гилмея и опрометчиво направился через незнакомый лес. Он даже не смог бы сказать, сколько времени провёл без сознания – несколько часов или целые сутки, но всё-таки склонялся к первому варианту. Уже очень долго он ничего не ел и не пил, но сейчас положение было столь серьёзным, что думать о еде было просто некогда. Рэйварго понимал, что по крайней мере с голоду ему и Октаю умереть не дадут.

В голову лезла масса мыслей, полных тревоги и отчаяния. До полнолуния ещё долго, без малого месяц, но ведь рано или поздно этот месяц пройдёт. Как ему вырваться отсюда? Рэйварго представил себе, как он сидит в этом холодном подвале день за днём, как его глаза становятся сверхчувствительными к свету, как глаза летучей мыши, а кожа по цвету приближается к кожице какого-нибудь любящего темноту гриба, а когда наступает полнолуние… По телу его пробежала дрожь. Он приподнялся на здоровой руке и вгляделся сквозь темноту в неясный силуэт спящего Октая. Представить то, как синие глаза становятся жёлтыми а сквозь смуглую кожу быстро пробивается грубая тёмная шерсть, в темноте оказалось очень легко – так же как и собственное растерзанное тело.

Рэйварго закусил губу. Его исчезновение не должно остаться незамеченным. Наверняка его будут искать. Но принесёт ли это какую-то пользу? В голове начали всплывать обрывки историй об участившихся исчезновениях людей, о пропажах целых отрядов полиции и егерей, посланных на поиски потерявшихся, об обугленных человеческих костях, наскоро засыпанных землёй и ветками – всё то, что он уже давно улавливал из радионовостей, криминальной хроники в газетах, вечерних разговоров в общежитии. Тогда он не то что бы был к этому совсем равнодушен, но всё это быстро забывалось за другими проблемами, казавшимися куда более важными: поиск старых книг для отцовского магазина, учёба, подготовка к экзаменам, светловолосая девушка в объятиях Марнея Гилорка… Сейчас же всё это вспомнилось с пугающей отчётливостью, и Рэйварго, охваченный холодным ужасом, понял: никто не сможет ему помочь, всё будет именно так, как он и представлял. Либо смерть, либо ужасная жизнь получеловека-полузверя. Что же ему делать, что делать?

«Не надо об этом думать, – уговаривал он себя. – Пока не надо. Подумаешь об этом потом, а пока тебе надо успокоиться, иначе сойдёшь с ума…» Стоило ему подумать о безумии – и в голове сразу возник образ отца, бледного, отрешённого, с горестно сжатыми губами и пустыми глазами. Таким он стал после смерти матери. Это жуткое пустое выражение и сейчас иногда появляется у него во взгляде, когда он вспоминает о ней – как страшно Рэйварго становилось всегда от этого!.. А каково ему будет после потери ещё и сына? Переживёт ли он это? Не сойдёт ли с ума? А сестра? Ведь у неё совсем недавно родился ребёнок…

Он не запомнил, как уснул.

– Попробуешь бежать, – пожалеешь, что вообще сунулся к нам, – насмешливо сообщил Длиннота, оборачиваясь назад.

Рэйварго поправил лямку сумки. Она немного оттягивала плечо, но эта тяжесть была невыразимо приятной – в сумке лежала «Ликантропия». Книгу ему отдали только этим утром, он не успел даже толком осмотреть её – но всё же она была у него. Мысленно он послал Длинноту куда подальше. «Сунулся», надо же! Можно подумать, он слёзно просил Шва продырявить ему плечо… Рана до сих пор болела. Прошла уже целая неделя с того дня, как она была нанесена. У оборотня за это время всё бы уже зажило, но Рэйварго по-прежнему мучился. Первые две ночи он почти не мог спать, и еле сдерживал стоны, кусая губы до крови – так ужасна была боль.

Погода сегодня выдалась хорошей – было довольно тепло, сухо, хотя и пасмурно. В воздухе чувствовался приятный запах леса. Свежий воздух пах гораздо приятнее оборотней, от которых несло застарелым потом, нечистотами и гнилыми зубами. Рэйварго догадывался, что и сам не благоухает. В очередной раз он напомнил себе, что ему ещё очень повезло – его могли не выпускать из подземелья ещё две-три недели, или вообще убить, сначала поиздевавшись. От этой мысли он вздрогнул, руки непроизвольно сжались в кулаки – слишком ярким оказалось воспоминание о том, что произошло три дня назад.

Тогда в их с Октаем тюрьму ворвались несколько оборотней во главе со Швом и вытащили их наружу. В первую секунду Рэйварго чуть не умер от счастья – хотя на дворе стояла ночь, всё же от огня было довольно светло, а в лёгкие ворвался свежий воздух. Он радовался вплоть до того момента, когда Шов повалил его на землю и начал избивать своими тяжёлыми сапогами. Он бил его беспрерывно, так что Рэйварго не смог бы приподняться, даже если бы у него не были связаны руки. Это продолжалось до тех пор, пока до Рэйварго не донёсся крик Октая: «Оставьте его в покое, я всё скажу!» Шов ударил ещё раз, для верности, и Рэйварго провалился во тьму. Очнулся он в подвале и долго не мог пошевелиться. Через какое-то время внутрь втолкнули Октая, также избитого до бесчувственного состояния. Что такое они у него выспрашивали, Рэйварго не стал допытываться.

На следующий день их не трогали, и у Рэйварго была возможность пораскинуть мозгами. Ситуация была – хуже не придумаешь, однако выход из неё был. Нужно было хватать книгу и бежать. Вопрос только один: как это сделать? Он перебрал в уме множество вариантов, и каждый следующий казался ему ещё более дурацким и невыполнимым, чем предыдущий. Наконец он вернулся к тому плану, который пришёл ему в голову первым, хотя поначалу отмёл его. Ещё раз прокрутив в голове всё, что должен говорить, Рэйварго дополз по ступенькам до двери (после вчерашних пыток ему было больно ходить) и барабанил в неё кулаками до тех пор, пока дверь не распахнулась и туда не ворвался кипящий от злобы оборотень-сторож. Рэйварго в доступных выражениях объяснил ему, что хотел бы поговорить с атаманшей. Тот ничего не желал слушать, но Рэйварго так его достал, что тот разъярился и вытолкал его наружу, а потом повёл в дом Морики.