Анна Чеблакова - Смерть волкам. Книга 2

Рэйварго, и так не отличавшийся особенным румянцем, побледнел ещё сильнее – он всегда бледнел от обиды или гнева. Сколько времени и сил он потратил на эту работу! Юноша молча закрыл папку и сделал шаг, выходя из-за кафедры. Группа перешёптывалась – удивлённо, а некоторые и злорадно. Впервые за пять лет зубрила Рэйварго Урмэди провалил работу!

– Не засчитана, – медленно и негромко проговорил Гилорк, широко улыбаясь. Потом он резко вскинул руку и вскрикнул, ухмыляясь:

– Смерть волкам!

– Это неправильно, – произнёс громко Рэйварго, глядя куда-то в стену.

Все звуки разом смолкли, будто их кто-то выключил. Все, кто был в аудитории, замерли, глядя на Рэйварго расширенными глазами. А он, казалось, даже не замечал общего молчаливого возмущения.

– Неправильно даже в биологическом смысле, – с лёгким презрением в голосе продолжил юноша. – Любой знает, что в полнолуние оборотень превращается вовсе не в волка.

– А в кого же, можно узнать? – злобно крикнула Ольса, покраснев от ярости ещё сильнее, чем несколько минут назад.

– У этого существа нет названия, – спокойно ответил Рэйварго. – Оно существенно отличается от волка. Во-первых, больше его и сильнее. Челюсти более крупные, морда шире, чем у обычного волка, вдобавок передние лапы немного длиннее задних, а на спине небольшой горб, как у гиены. Уши короче, хвост длиннее, нечётное число резцов сверху и снизу. Думаю, это какой-то первопредок.

– Хватит! – громко воскликнул профессор Генш. Его голос дал петуха, и профессор схватился за шею, словно подавившись своим вскриком. Он сильно побледнел, а глаза налились кровью.

– Профессор, вам плохо? – кинулся к нему Рэйварго, но Генш, справившись с собой, вытянул руку, одновременно и отстраняя его, и указывая ему на дверь.

– На сей раз прощу, Урмэди, – сказал он, устремив на испуганного и огорчённого юношу ненавидящий взгляд, – но ещё одна такая проповедь – и вы лишены допуска к экзаменам. Я, как декан факультета, это устрою. Выйдите вон и не попадайтесь мне сегодня на глаза!

После секундной паузы Рэйварго круто развернулся и без единого слова вышел из кабинета.

В коридоре было пусто и тихо. Рэйварго подошёл к широкому окну и устало опёрся на подоконник. Внутри, между рёбер, как будто застыл горячий вибрирующий комок. Рэйварго был в ярости, но ещё сильнее была растерянность. Ещё никогда у него не было таких столкновений с преподавателями, даже в школе его ни разу не выставляли из класса, но это было сущим пустяком в сравнении с тем, что он, похоже, чуть не спровоцировал у Генша припадок или ещё что похуже.

До конца пары оставалось всего ничего. Рэйварго решил подождать, чтобы забрать из кабинета свои вещи. Когда часы на стене показали половину третьего и из-за двери аудитории послышался шум, он повернулся и направился к двери, но та вдруг резко распахнулась и оттуда высыпали студенты.

– Урмэди тебя отбрил, Гилорк, – заявил один из них Марнею, шутливо пихнув его в спину. – Теряешь хватку.

– Да пошёл он, – лениво отозвался тот. – Чем ещё ему привлечь внимание? Цирки уродов у нас запрещены…

Рэйварго на секунду остановился, как будто его резко толкнули в грудь. Забыв о своих тетрадках, он быстро развернулся и направился к лестнице.

Рэйварго вышел на крыльцо и устало опустился на ступеньку. Услышанное только что обидело его куда больше, чем он мог подумать. Марней знал, куда ударить. Рэйварго мрачно сжал кулаки. Разве он виноват в своём уродстве? Виноват в своих поросячьих глазках, в своих вздутых, как от какой-то болезни, губах, в здоровенном сломанном носе? Виноват в красных шрамах на правой стороне лица, оставленных перенесённой два года назад Красной Лихорадкой? Не виноват. А мыкаться с этим придётся всю жизнь. И пока все остальные будут танцевать со своими девушками и воровать для них сирень в городском саду, жениться, растить детей, он будет всё стареть и стареть в одиночестве. Впрочем, Рэйварго относился бы к этому куда легче, не будь на свете…

В воротах появилась невысокая, тоненькая светловолосая девушка в длинной синей юбке и лёгкой кофточке. При виде её Рэйварго вздрогнул. Нарочито быстро он отвернулся, но, когда девушка пересекла быстрым шагом двор и взлетела по лестнице, не выдержал и обернулся.

Он успел увидеть лишь, как в дверном проёме мелькнула юбка. Дверь с треском захлопнулась, Рэйварго увидел своё отражение в оконном стекле за ней, и выражение робкой нежности на его ужасном, изуродованном болезнью лице сменилось ненавистью. Что за урод!

Дверь тут же распахнулась снова, и ненавидящее лицо Рэйварго бросилось в глаза вышедшему Гилмею.

– Ах! – воскликнул он, и Рэйварго, очнувшись, поднял на него глаза.

– До сих пор злишься, что ли? – спросил Гилмей, подходя к нему и протягивая вперёд вытертый портфель: – Я твои вещи забрал.

– Спасибо, – Рэйварго забрал портфель и поднялся на ноги.

– Ты злишься на этого идиота Гилорка, что ли? – изумился Гилмей. – Ну, парень, ты совсем расклеился. Ты же не девчонка, в конце концов!

– Что ты говоришь?.. А, конечно нет, – махнул рукой Рэйварго. – Ну его к чёрту. Я просто…

– Что? – быстро спросил Гилмей. Вот уж кто точно иногда вёл себя по-девчоночьи – по крайней мере, любопытство у него было уж точно женское.

– Да Генш на меня озлился, помнишь? – нашёлся Рэйварго. – Я подумал, он в обморок упадёт. Он, наверное, теперь меня ненавидит.

Гилмей пробурчал что-то, а потом быстро спросил:

– Пойдём, прогуляемся? У меня есть кое-какие новости.

– Пошли, – устало согласился Рэйварго.

Университет находился в старой части города. Дома здесь были низкие, не выше трёх этажей, но очень красивые, украшенные скульптурами и резьбой, как это было модно в старые времена. Над дорогами, которые здесь были грунтовые, ветер быстро нёс красноватую пыль и обычный городской мусор – обрывки объявлений, окурки, фантики от конфет и желтоватые, с пятнами жира пакетики из-под жареного нута.

Гилмею было двадцать три года, так же как и Рэйварго. Его мать, красивая, несколько меланхоличная женщина, была замужем в третий раз. Её первый муж, отец Гилмея, умер спустя месяц после рождения сына от сильной простуды. Второй муж вначале, казалось, хорошо относился и к ней, и пасынку, но постепенно их отношения только ухудшались, и в конце концов дело завершилось разводом. Последние тринадцать лет мама Гилмея была женой очень положительного и надёжного человека, сколотившего немалое состояние. В этом браке у них родились двое дочерей, старшей из которых было одиннадцать, а младшей – восемь лет. Гилмей, кажется, сам не вполне знал, чем же занимается его отчим – по крайней мере, когда Рэйварго его об этом спрашивал, парень никогда не мог дать внятного ответа.