Уильям Йейтс - Звездный единорог. Пьесы

Опять слышатся кудахтанье и крики.

Голос Сибби. Лови ее, она за кустом! Суй руки в крапиву, ничего с тобой не будет!

Слышится придушенное кудахтанье, потом долгий крик.

Бродяга. Кого-то они ждут к обеду. А почему бы не меня? Как бы мне ее облапошить? У нее не больше жалости, чем у пса. Да пусть бы даже святые босиком встали перед ней, она бы попросила их зайти в другой раз. Как же сделать так, чтобы она поверила? Как ее уговорить? (Глядит на камень.) Придумал! Я помню камень лудильщика, а чем этот хуже? (Он подпрыгивает на сундуке и машет над головой камнем.) Ну, Сибби, держись! Если так не получится, я еще что-нибудь придумаю. Ставлю свою голову против всего света!

Голос Джона (снаружи). Забирай ее, Сибби, неси ее в дом, а то не успеешь сварить обед для священника.

Голос Сибби. Да погоди ты, мне же надо ее вытащить!

Входит Джон.

Джон. Вот не знал, что в доме кто-то есть.

Бродяга. Я только что вошел. Устал с дороги, да и не ел с утра.

Джон (перебирает горшки и сковородки). Не могу ничего найти... нет тут ничего... Может быть, в сундуке.

Джон достает ключ из тайника за очагом, отпирает сундук, вытаскивает бутылку, окорок и начинает резать его. Входит Сибби, держа за шею цыпленка.

Джон бросает окорок на лавку.

Сибби. Поторопись, Джон, ты и так слишком долго проваландался. Почему ты не поймал старую курицу, когда она скреблась в пыли?

Джон. Да решил, что цыпленок будет нежнее на вкус.

Сибби. Плевать мне на нежный вкус! Ты только подумай, во сколько она уже нам обошлась! Моя большая курочка, пять лет я кормила тебя! А теперь настала пора с тобой распрощаться! Не перестань ты с Пасхи нестись, мне бы такое и в голову не пришло.

Джон. Разве нам не следует повкуснее накормить его преподобие?

Сибби. Какая разница, курица или цыпленок? Когда на стол поставишь, курица - она курица и есть. (Садится и принимается ощипывать цыпленка.) Почему бы Кернанам, как обычно, не угостить священника обедом? Ну, умер брат их матери, и что из этого? Нет, все дело в расходах.

Джон. У тебя, помнится, еще остался хороший кусок бекона, так свари его вместе с цыпленком.

Сибби. Не говори чепухи. Высокородным господам, таким, как священники, настоящим воспитанным людям нужен лишь дух мяса на кончике ножа, не то что обжорам, которые убирают картошку или жнут хлеб.

Джон. Не встречал я таких людей, будь они простые или не простые, чтобы, проголодавшись, не обрадовались они хорошему куску мяса.

Сибби. Отстань. Я покажу Кернанам, как надо потчевать священника. У меня есть кое-что получше бекона, вкусный окорочок, который я хранила в сундуке на всякий случай. (В это мгновение она замечает Бродягу.) А это кто? Бродяга? Убирайся-ка отсюда. У нас ничего нет для тебя. (Она встает и открывает дверь.)

Бродяга (выходит вперед). Вы совершаете ошибку, мэм, не спрашивая о том, кто я есть. Обычно я больше даю, чем беру. Еще не было случая, чтобы меня не звали в дом, в котором я уже побывал.

Сибби. У вас вид бродяги, но если вы не бродяга, то чем зарабатываете себе на хлеб?

Бродяга. Будь я бродягой, мэм, я пошел бы к простым людям, а не к такой даме, как вы, привычной к беседам лишь с благородными господами.

Сибби. Ладно, что вам нужно? Если хотите поесть, то у меня ничего нет, потому что я жду гостя, которого должна хорошенько накормить.

Бродяга. Разве я просил у вас еду? (Показывает камень.) У меня есть кое-что получше говядины и баранины, кексов с корицей и мешков с мукой.

Сибби. Что же?

Бродяга (с загадочным видом). Тем, кто мне его дал, не понравилось бы, что я рассказываю о нем направо и налево.

Сибби (обращаясь к Джону). Думаешь, у него друзья из сидов?

Джон. С тех пор как сиды помогли Джону Моллою отыскать золото, спрятанное на Лимрикском мосту, ты все время о них говоришь. Я вижу лишь камень.

Бродяга. Что вы можете видеть, если ни разу не видели, что он делает?

Джон. А что он делает?

Бродяга. Да мало ли что. Вот сейчас, например, я сварю из него похлебку.

Сибби. И мне бы хотелось иметь камень, из которого можно сварить похлебку.

Бродяга. Ни у кого больше нет такого камня, мэм, и никакой другой камень с этим не сравнится, потому что этот волшебный. Единственное, что мне надо, мэм, - горшок с кипятком.

Сибби. Это пожалуйста. Джон, налей воды в маленький горшок.

Бродяга (кладет камень в горшок). Ну вот, теперь надо поставить горшок на огонь, и скоро у меня будет вдосталь похлебки.

Сибби. Больше ничего не надо туда класть?

Бродяга. Ничего... разве что, может быть, немножко травки, чтобы волшебство не покинуло мой камень. У вас, мэм, есть сланлус, срезанный ножом с черной ручкой?

Сибби. Нет, конечно. Ничего такого у меня нет.

Бродяга. А фиараван, который собирают, когда дует северный ветер?

Сибби. И этого нет.

Бродяга. А отростка атар-талава, отца всех трав?

Джон. Вот этого полно возле изгороди. Сейчас принесу.

Бродяга. О, не стоит беспокоиться. Тут есть кое-какая приправа. Ее мне хватит. (Он берет пригоршнями нарезанную капусту и лук и бросает их в горшок.)

Сибби. Откуда у вас камень?

Бродяга. Дело было так. Шел я по лесу, и со мной была большая борзая. Она бежала за кроликом, ну, а я за ней, и когда наконец добрался до края гравиевого карьера, где росли почти засохшие кустики, то увидел, что сидит мой пес, весь дрожит, а перед ним сидит старичок и снимает с себя кроличью шкуру. (Смотрит на окорок) Пора помешать похлебку... (Берет окорок и опускает его в горшок.)

Джон. Ой! Окорок!

Бродяга. Я сказал не окорок, а кролик.

Сибби. Придержи язык, Джон, если тебя глухота одолела.

Бродяга (помешивает окороком в похлебке). Ну, как я уже сказал, сидит старичок, и только я подумал, что мал он, как орех, а его голова уже среди звезд. Ну и испугался я.

Сибби. Неудивительно. Совсем неудивительно.

Бродяга. Ну вот, достает он из кармана маленький камешек - этот самый и показывает его мне. "Отзови пса, - говорит он, - и я дам тебе этот камень, а когда захочется тебе похлебки, или каши, или даже нашего пива, положи его в горшок, налей воды и знай себе помешивай понемногу, не успеешь оглянуться, как получишь, что пожелаешь".

Сибби. Пиво! И его тоже можно?

Бродяга. Да не глядите вы так, мэм. Еще накликаете на себя беду, нельзя ведь смотреть на горшок, когда в нем кипит похлебка. Надо накрыть его крышкой или как-то подкрасить воду. Дайте-ка мне немного того, что в миске.

Сибби подает ему миску, и он кидает в горшок пару пригоршней муки.