Григорий Горин - Тот самый Мюнхгаузен

Марта.Нет, милый. На это я не соглашусь. Видно, уж такая моя судьба: в самый трудным момент – отступать. Я буду свидетельствовать, что ты – Миллер. Я предам тебя!

Мюнхгаузен (грустно). Не делай этого, Марта.

Марта (обреченно). Ты – Миллер, садовник, я – твоя жена Марта Миллер, нас обвенчали в сельской церкви, у нас родился мальчик…

Мюнхгаузен (сжал ей руку). Тихо! Не торопись… (Оглянулся на подслушивающего Фельдфебеля.) Господин фельдфебель, вам хорошо слышно?

Фельдфебель.Не очень.

Мюнхгаузен.Сейчас мы подойдем поближе. (Марте.) Пойдем, милая. Надо все спокойно обсудить.

Они подходят к клавесину. Марта и Мюнхгаузен садятся за клавесин, начинают тихо играть в четыре руки. Это какая-то странная, печальная мелодия. Фельдфебель изумленно наблюдает за ними. Вбегает Рамкопф.

Рамкопф.Что это? Зачем?

Фельдфебель.Не могу знать! Они как-то не по-нашему разговаривают.

Музыка звучит громче и тревожней.

Затемнение

Поляна в березовой роще. Здесь, в глубине сцены, на возвышении установлена огромная пушка. Возле нее – ядра, бочки с порохом. К стволу пушки приставлена лестница. Пушку охраняет Фельдфебель. В кустах стоит клавесин. За ним Музыкант. Появляется Томас с большим узлом. Подходит к Фельдфебелю.

Томас.Скоро начнут?

Фельдфебель.Скоро.

Томас (оглядев пушку). Какой калибр?

Фельдфебель.Тридцать дюймов.

Томас.Нормально! (Показав узел.) Вот собрал ему кое-что в дорогу… Как думаешь, разрешат?

Фельдфебель.Разрешат. Путь-то не близкий… (Смотрит на небо.) Как он доберется?.. Облака… Луны не видно.

Томас.Когда видно, и дурак долетит. Барон любит, чтоб потруднее.

За сценой шум. Вбегает Феофил, за ним – Баронесса и Рамкопф.

Баронесса.Фео, успокойся! Умоляю!

Феофил.Оставьте меня! (Решительно направляется к пушке.)

Фельдфебель преграждает ему путь.

Фельдфебель.Туда нельзя, господин барон!

Феофил.Пропустите! Я имею право!

Баронесса.Фео, не сходите с ума!

Феофил.Хватит! Я всю жизнь не сходил с ума… Мне это надоело. А вдруг он долетит и мы снова в дураках? Нет! Такой случай упускать нельзя. Я полечу вместе с ним!

Рамкопф.Не будьте идиотом! Во-первых, вы вдвоем не поместитесь… Во-вторых… (Огляделся.) Есть одно обстоятельство… Никакого полета не будет…

Феофил.Что это значит?

Рамкопф.Это судебная тайна… Я не хотел ее разглашать. Но, видно, придется… Мы положили сырой порох….

Феофил.Зачем?

Рамкопф.Ну, не убийцы же мы в самом деле… Он пролетит не больше двух саженей и шлепнется на землю. Все посмеются…

Феофил.Какая низость! (Рамкопфу.) Да вы подлец! (Выхватил шпагу.) Защищайтесь!

Рамкопф (кричит). Тихо! Если вы способны хоть немного думать, подумайте!.. Мы же спасем его!.. Убедится, что он Миллер, и вернется к своим цветочкам… Или вы хотите его смерти?!

Феофил (после паузы). Нет, Рамкопф… Я не хочу его смерти. И главным образом потому, что вы будете стоять в почетном карауле.

Они с ненавистью смотрят друг на друга. Входят Судья и Пастор.

Судья.Все готово, господин Рамкопф?

Рамкопф.Да, ваше превосходительство! (Фельдфебелю.) Приведите подсудимого!

Фельдфебель.Слушаюсь! (Уходит.)

Рамкопф (Судье). Пока все идет по плану… Ровно в семнадцать ноль-ноль залп, затем танцы, народное гулянье…

Судья.Очень хорошо! (Всем.) Господа, прошу отойти на безопасное расстояние. И во время экспертизы соблюдать полное спокойствие!

Пастор.Господи, прости всех нас!

Все отходят. Появляется заплаканная Марта, встает рядом со всеми.

Рамкопф.Фрау Марта, вы принесли ходатайство о помиловании?

Марта.Да. (Протягивает бумагу.) Рамкопф. Ну-ка… (Читает.) «…Ваше величество, я, Марта Миллер, припадаю к вашим стопам…» Так… так… «Мой ненормальный муж…» Так. Все очень хорошо! (Дает ей перо.) Вот тут распишитесь. Здесь – число… Сегодня тридцать второе.

Марта.Господин Рамкопф, разрешите хоть поставить другую дату.

Рамкопф.Нет, нет… Во всем должна быть точность!

Марта.Но вы обещаете… Он не погибнет?

Рамкопф.Ну разумеется. Я же объяснял. Максимум – легкие ушибы…

Марта подписывает бумагу. Фельдфебель вводит Мюнхгаузена.

Судья.Подсудимый! Объявляю вам наше решение: Ганноверский суд в целях установления вашей личности и во избежание судебной ошибки предлагает вам повторить при свидетелях известный подвиг барона Мюнхгаузена – полет на Луну!.. Вам понятны условия экспертизы?

Мюнхгаузен.Да, ваше превосходительство. Тем более что это уже и приговор.

Судья.Вы еще имеете право отказаться.

Мюнхгаузен.Нет, я согласен.

Пастор.Сын мой, это испытание очень опасно. Вы не хотите исповедаться?

Мюнхгаузен.Нет! Я это делал всю жизнь, мне никто не верил.

Пастор.Прошу вас, облегчите свою душу…

Мюнхгаузен.Это случилось само собой, пастор! У меня был друг – он меня предал, у меня была любимая – она отреклась. Я улетаю налегке…

Марта.Прости меня, Карл! Я это сделала ради нашей любви!

Мюнхгаузен.Наверное… Но я как-то перестал в нее верить. Помнишь, когда мы были у Архимеда, он сказал: «Любовь – это теорема, которую надо каждый день доказывать!» Скажи мне что-нибудь на прощанье!

Марта.Что?

Мюнхгаузен.Подумай. Всегда найдется что-то важное для такой минуты…

Марта.Я буду ждать тебя…

Мюнхгаузен.Нет, нет, не то…

Марта.Я очень люблю тебя!

Мюнхгаузен.Не то!

Марта (кричит). Карл! Они положили сырой порох!

Баронесса.Мерзавка! Убийца!

Пастор.Что вы наделали, Марта!

Мюнхгаузен (повысив голос). Отстаньте от нее!.. Молодец, Марта!.. Пусть завидуют!.. У кого еще есть такая женщина?! (Рамкопфу.) Как это понять, господин Рамкопф? За такие шуточки на фронте вешали!

Судья.Подсудимый, ведите себя…

Мюнхгаузен (перебивая). Я веду себя достойно, ваше превосходительство! Чего не скажешь о судьях! Впрочем, я и не надеялся на вашу честность… (Томасу.) Томас, ты принес то, что я просил?

Томас.Да, господин барон! (Протягивает узел.)