Франсис Вебер - Контракт

Феликс не отвечает, берет чемодан Ральфа, снова бросает подозрительный взгляд на Франсуа и Луизу и таким же размеренным шагом выходит из комнаты.

Франсуа. О чем я говорил?… А, да, особенно второй, очень вежливый… он тоже коммивояжер…

Луиза (пытается его прервать). Франсуа…

Франсуа. И безусловно, по продаже предметов роскоши, думаю, парфюмерии. В нем есть нечто сдержанное, изысканное… а его рубашка, ты видела его рубашку? Натуральный шелк, мушкетерские манжеты и воротник ручной вышивки, точно могу тебе сказать, эта рубашка стоит не менее ста пятидесяти франков…

Луиза (прерывая его). Франсуа, я тороплюсь.

Франсуа. Да-да, прости, дорогая, я говорю, говорю… Я так рад, что ты пришла…

Луиза. Я не хотела приходить и очень обижена на тебя, что ты принудил меня.

Франсуа. Что? Я не принуждал тебя!

Луиза. Прошу тебя, Франсуа, мне все твердят, что ты выбросился в окно, что значит эта комедия?

Франсуа. Это не комедия, Луиза, это серьезно.

Луиза. Ты выбросился из окна?

Франсуа. Нет, но… я повесился на колонке в ванной.

Луиза. Что?

Франсуа. Я повесился на колонке на веревке от форточки.

Луиза. И ты находишь это серьезным?

Франсуа. Луиза, клянусь тебе самым дорогим, что у меня есть, я это сделал не шутки ради.

Луиза. Прошу тебя прекратить эти фокусы, ни к чему это, уже надоело.

Франсуа. Я хочу, чтобы ты поняла, что после твоего отъезда из Пуасси я больше не живу!

Луиза. А я больше не живу с тех пор, как ты заявился в Мо-беж!

Франсуа. Да, эти путешествия нам не принесли удачи. Если бы ты осталась в Пуасси, все было бы прекрасно.

Луиза. Но я уехала, и это окончательно, и хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

Франсуа. Нет, я тебя люблю, Луиза, и ты вернешься в Пуасси, потому что ты не можешь меня вот так вот просто оставить. Я выделываю идиотские штуки эти три месяца: плачу над твоей фотокарточкой, пишу тебе письма и рву их, слушаю целыми днями пластинку «Капри, все прошло…». Ты вернешься, Луиза, потому что я больше не могу работать, я превращаюсь в бездельника. У меня на складе лежат товары с сентября, продавцы галантереи с Юго-Запада и с Севера требуют нижнее белье уже два месяца, я получил три оскорбительных письма из Шарлевиля, шестьсот двадцать пять плавок-«кенгуру» с карманом лежат у меня в гостиной на буфете. Ты вернешься в Пуасси, Луиза, ты не можешь меня оставить в таком состоянии.

Луиза. Не волнуйся, Франсуа, прошу тебя…

Франсуа. Все разладилось с твоим отъездом, все из рук вон плохо. Вчера оторвалась кухонная дверь!

Луиза. Как оторвалась?

Франсуа. Не знаю, петли сорвались… и щенок у Лефевров сдох, его раздавил почтовый грузовичок.

Луиза. Ну это уж не из-за моего отъезда!

Франсуа. Не знаю… Могу только тебе сказать, что неприятности со всех сторон…

Луиза. Надо, чтобы за тобой кто-нибудь, ухаживал, ты в таком подавленном состоянии.

Франсуа. Нет, я не хочу, чтобы за мной ухаживали, я хочу, чтобы ты вернулась.

Луиза. Об этом не может быть и речи, и мне надо сейчас же уходить. Если Эдгар узнает, что я пришла сюда, он рассердится, он уверен, что я в манеже.

Франсуа. Не говори мне об этом типе, пожалуйста.

Луиза. Он прекрасно все понимает, знаешь, он постоянно имеет дело с людьми в состоянии депрессии, ведь это его профессия – лечить их…

Франсуа. Если я правильно понимаю, он становится нашим семейным врачом.

Луиза. Поставь себя на мое место, Франсуа. Я оказалась в очень затруднительном положении. Ты молчишь три месяца, и вдруг как сумасшедший врываешься в Мобеж… Я не знала, как поступить, поэтому, когда он мне предложил…

Франсуа. Он плохой человек, этот Вольф.

Луиза. Почему?

Франсуа. Он плохой человек, это сразу видно, в нем нет тонкости… деликатности…

Луиза. Франсуа, умоляю тебя…

Франсуа. И тебе надо было ему сказать, что рубашки с воротниками на пуговице вот уж два года как не носят.

Луиза. Если ты позвал меня сюда для того, чтобы говорить о нем плохо, то мне лучше уйти… (Направляется к двери.)

Франсуа (удерживает ее). Нет, подожди!… Он тоже говорил много плохого о нас с тобой.

Луиза. Что?

Франсуа. Он рассказал мне о нашей семейной жизни – то, что ты не решалась сказать мне, когда мы были вместе, он мне все выложил, только что…

Луиза. Что ты плетешь?

Франсуа. И он оплевал все: вечера в нашем особнячке в Паусси, Баллюшона, наше свадебное путешествие, наши отпуска – все.

Луиза. Странно, мы никогда с ним о тебе не говорим!

Франсуа. Пять лет между Баллюшоном и телевизором, вот как он определил наше счастье.

Луиза. Но пойми же, повторяю, мы о тебе никогда не говорим!

Франсуа. И все же он очень осведомлен.

Луиза. Нет, этого не может быть! (Делает несколько шагов по комнате, явно озадаченная.)

Звонит телефон.

Франсуа (снимает трубку). Алло?… Нет, нет, я не кончил, еще не прошло и пяти минут!… Я же сказал вам, что сообщу, вы в баре?… Тогда выпейте что-нибудь за мой счет и оставьте меня в покое еще две секунды. (Вешает трубку и поворачивается к Луизе.) Это коммивояжер парфюмерной фирмы, мне надо было бы позвать его сюда, он присутствовал при той сцене, и у него тоже сложилось свое мнение о Вольфе.

Луиза. Теперь я вспомнила, это было в Париже, во время моего лечения. Конечно же, я ему все рассказала, но у него на приеме. Он искал причины моей депрессии, просил меня все ему рассказать.

Франсуа. Возможно, не стоило ему говорить, что я мрачный тип.

Луиза молчит. Франсуа садится на кровать.

Луиза (после небольшой паузы). И он тебе все передал?…

Франсуа. Да, похоже, он перечитал твою медицинскую карту перед приходом сюда.

Луиза (задумчиво). О, негодяй.

Франсуа (печально) . После.его визита мне не хотелось больше тебя видеть.

Луиза. Не надо на меня обижаться, понимаешь, я тогда была очень подавлена, мне все казалось мрачным…

Франсуа молчит.

(Немного поколебавшись, подходит к нему.) Знаешь, ты не думай, что мне безумно весело в Мобеже.

Франсуа (поднимает голову). Что ты сказала?

Луиза. Я говорю, что мне вовсе не так весело в Мобеже.