Эдвин Гилберт - Камни его родины

– Не прикидываться? – Винс чувствовал на себе пристальный взгляд Эбби. Я могу справиться с Бенсоном Чарни, – думал он. – Эта почва мне знакома, этот уровень доступен, тут я легко ориентируюсь. Но с Эбби...

– Ты только хуже делаешь, Винс. В тот вечер я тоже был в Нью-Йорке и чуть не столкнулся с тобою и Пэт...

– Погоди, Эб...

– ... на Пятьдесят седьмой улице, сразу за Второй авеню, – настойчиво продолжал Эбби. В голосе его звучала брезгливость. – Ты был с Пэт Милвин. Часов в десять вечера. Ты уж не лги, Винс. Я все знаю. Лишь бы Трой не узнала.

Винс не хотел, не мог сознаться. Лучше уж лгать без зазрения совести, чем, глядя в глаза Эбби, сказать правду.

– Ох, – удивленно воскликнул он, – а ведь верно! Теперь я вспоминаю. – Он рассмеялся. – Конечно, со стороны это могло показаться подозрительным. – Он сделал паузу. – Страшная штука эти косвенные улики. Ведь я в тот вечер чуть не сшиб ее с ног. Я выскочил из-за угла – очень спешил в Йель-клуб и искал такси. И прямо налетел на Пэт, а она...

– Прекратим разговор, Винс! – Эбби коротко, резко махнул рукой.

– Но ты хоть выслушай меня, Эб...

– Это лишнее. – Эбби отвернулся от Винса: он был не в силах продолжать.

Винса снова охватил судорожный страх: Ивлин Викфорд! Нет. Об этом никто не знает, не может знать. Проклятые провинциальные городишки: в конце концов все всё узнают.

Он понятия не имел, как Эбби поведет себя дальше. Ясно одно: нужно перейти в наступление.

Да. И притом немедленно.

Сделать стратегический ход: сказать о Бенсоне Чарни. Момент подходящий.

Возмущенно отвергнуть подозрения насчет Пэт Милвин, а потом, может быть, даже упрекнуть Эбби за испорченный сюрприз. "Какой такой сюрприз? " – спросит Эбби. И тут рассказать о Чарни. Конечно, все это еще очень проблематично, лучше бы подождать, но зато, узнав о таких перспективах, Эбби сложит оружие.

– Спокойной ночи, – не поворачиваясь, сказал Эбби.

– Что?

– Спокойной ночи, Винс. – Винс остолбенел. Тогда Эбби как-то рывком встал со стула и легким, но решительным жестом взялся за ручку двери. – Мне нужно работать. – Он стоял так, пока Винс поневоле не отступил за порог.

Дверь, щелкнув, закрылась. Винс словно прирос к полу в узком коридорчике.

Из конторы он ушел в молчаливой, угрюмой ярости. Спустился до середины лестницы и вдруг застыл на месте.

Ему пришла в голову мысль, которая сразу успокоила его. Гнев мгновенно улетучился.

Зачем вообще рассказывать о Бенсоне Чарни?

Если в пятницу утром все сложится хорошо, если предложение Чарни окажется достаточно заманчивым, зачем делить с Эбби славу и выгоду?

А Эбби, бесконечно угнетенный, продолжал сидеть за столом. Как найти выход из создавшегося положения? Он не может работать в одной фирме с Винсом Коулом. При таких обстоятельствах это немыслимо.

Но ведь нельзя забывать о Трой. Он мрачно думал о том, что в конечном счете ее ждут одни разочарования, смешиваться в ее семейную жизнь он не имеет права. Но скрывать то, что ему стало известно, тоже нельзя. Еще и еще раз он пытался уяснить себе, в чем его долг. Следует ли ему пойти и подготовить ее к тому, что она все равно рано или поздно узнает? Или, наоборот, совсем устраниться, слепо надеясь, что все образуется само собой?..

К шести часам он по-прежнему не принял решения, по-прежнему колебался.

В пятницу утром, выходя из "Уолдорф-Астории", Винс был полон поистине олимпийской веры в себя.

Но, кроме воинственной самонадеянности, он еще ощущал какую-то смиренную благодарность судьбе за те способности, которые он то ли получил от нее, то ли сам развил в себе.

Встретившись с Бенсоном Чарни, таким на вид простодушным и бесхитростным, он провел свою игру несравненно, блистательно. И без малейшего напряжения. Чарни заставил его показать, на что он способен. Винс чувствовал в нем родственную натуру, они были сделаны из одного материала. Собранные им за последнее время сведения о массовом, поточном производстве, о Западной Виргинии и о самом Чарни принесли богатые плоды.

Чарни, в купальном халате, сидел в одной из комнат своих роскошных апартаментов за столиком на колесах, уплетал лепешки и яичницу с ветчиной, забрасывал Винса вопросами, обнимал его и обходился с ним как с родным сыном.

Именно как с сыном. Невероятно, но факт.

Он уверял Винса, что считает свою встречу с ним счастливой случайностью – одной из тех случайностей, которые сыграли немалую роль в его карьере.

И при этом он говорил начистоту, без всяких подвохов и уловок. Не то что Эбби Остин.

Конечно, проблем у Чарни по горло.

Вот он и подкинул одну из них Винсу.

Не возьмется ли фирма Винса за дело, от которого уже отказались ввиду занятости две архитектурные конторы?

– Тут я рискнул головой, сынок, – откровенничал Чарни. – Ведь я не боюсь риска. Поэтому мы и добились успеха и положили на обе лопатки всех конкурентов. Но на этот раз моей старой голове, пожалуй, придется худо.

Ситуация была такова: Бенсон Чарни всеми правдами и неправдами добивался подряда на строительные работы для некоей крупной фирмы, которая недавно слилась с другой крупной фирмой и сильно расширила произведство. Наконец он этот подряд получил, выстроил огромный новый завод, а сейчас строит поселок Брайорвилл на шесть тысяч домов. Загвоздка была в школах. Чарни подарил гражданам Брайорвилла земельный участок, где они на собственные средства должны были выстроить две школы.

Все шло как по маслу, пока попечительский совет не начал знакомиться с предложениями различных конкурирующих фирм. Конечно, это были просто печатные проспекты. И самая скромная цена была – миллион долларов за каждую школу. Совет, разумеется, отказался.

– У них просто нет таких денег, – объяснил Чарни. – Тут-то я и поставил свою голову на карту. Обещал выстроить две школы за миллион и сдать их городу в аренду на двадцать лет. Арендная плата – тридцать восемь тысяч в год... – Чарни сверился с одной из бесчисленных бумажек, грудой наваленных на столике. – А требуется мне вот что: дешевые здания, легкие, просторные, не какие-нибудь собачьи конуры. В каждой школе двадцать классов, в каждом классе тридцать учеников. Площадь не больше тридцати пяти тысяч квадратных футов. Каждый класс должен обойтись в двадцать три тысячи семьсот пятьдесят долларов, каждый ученик – в семьсот девяносто один доллар.

Винс внимательно слушал. Он чувствовал себя как рыба в воде и свободно распоряжался запасом знаний, частично полученных за время короткого, но деятельного ученичества у "Гэвина и Мура", а частично приобретенных на работе, из книг, из наблюдений. Его мозг действовал в эту минуту как точный механизм. Он поразил Чарни обилием блестящих идей, молниеносно приходивших ему в голову.