Эдвин Табб - Технос

Ночью улицы Кловиса оказывались во власти многочисленных страшных тайн, которые хранили старинные каменные стены причудливых кривых улиц и улочек. На город опускалось тяжелое молчание, изредка нарушаемое шелестом ветра с нижних равнин и нестройным звучанием колоколов, подвешенных к остроконечным двускатным крышам. Бледные фонари покачивались, словно призрачные звезды; их слабый свет тонул в тумане, наползающем с полей, и свете ярких прожекторов заводов и мастерских северной части города, где люди и машины остервенело вгрызались в недра планеты ради их богатств; сквозь рваные тучи, ползущие по небу и закрывающие город сверху, печально и мрачно смотрела луна, подчеркивая своим мертвым светом всесилие потустороннего мира…

Дюмарест выжидал… Его глаза настороженно изучали улицу, ухо старалось уловить любой малейший звук, который мог таить в себе опасность. Улица казалась пустынной, но это ничего не значило; грабители могли притаиться в подъездах домов, в темных аллеях и простенках, готовые наброситься на любого, кто случайно окажется здесь в это опасное время. Он будет не единственным, кого после рассвета, при робком свете раннего солнца найдут ограбленным и убитым…

Осторожно и внимательно Эрл отделился от стены дома и ступил на тротуар. Его ботинки глухо стучали по неровной каменной дороге. Было уже слишком поздно и опасно ходить по городу, и Эрл пожалел о часе, который он потерял, не удержавшись от соблазна посмотреть красивое представление. Это были танцовщицы: их легкие и грациозные движения, красочные воздушные одежды, руки, то взлетающие, то опускающиеся в ритме какого-то древнего обволакивающего танца… Дюмарест был околдован и потрясен.

Теперь он мог лишь сожалеть о том, что позволил себе так расслабиться и потерять время; его путешествие по ночному городу могло закончиться печально…

Дюмарест достиг противоположного конца улицы, повернул направо и был уже в двадцати ярдах от угла, когда услышал звуки шагов бегущего человека, догонявшего его. Эрл тут же отпрыгнул в сторону и прижался к стене; его рука автоматически потянулась за девятидюймовым ножом, спрятанным за голенищем сапога. Лезвие блеснуло в лунном свете. Изменчивый блик упал на лицо бегущего. Эрл убрал нож:

— Лимейн!

— Что… — Лимейн остановился, шатаясь. Его лицо в лунном свете было жутким, искажено гримасой боли и отчаяния. Пальцы прижатой к телу руки были покрыты запекшейся кровью. Он лихорадочно всматривался в лицо приближавшегося Эрла. — О, Господи, Эрл, это ты! А я думал… — Он осекся, обернулся, прислушиваясь к разорвавшим тишину ночи громким шагам в начале улицы. — Стража! Это за мной, они схватят меня! Эрл, тебе лучше исчезнуть.

— Прекрати! — Дюмарест закинул руку Лимейна себе на плечи и, почти взвалив на себя обессилевшее и истекающее кровью тело, побежал вниз по улице. Черная пасть аллеи зияла чуть левее; Эрл свернул туда, слыша, как шаги преследователей становятся все громче и громче.

Аллея оказалась ловушкой, стена перегораживала ее дальний конец. Увидев это, Эрл повернул было назад, но тут его свободная рука скользнула по стене, и пальцы наткнулись на деревянную поверхность двери. Дюмарест толкнул ее. Засов был заперт. Он толкнул сильнее и почувствовал, что дверь подается. Она открылась, и он протиснулся внутрь. Бережно поддерживая раненого, он привалился к двери, вслушиваясь в шаги на улице.

Мигнул свет; кто-то пытался зажечь светильник:

— Кто там? Что вам надо?

— Тихо! — Дюмарест повернул голову и увидел сидящую на кровати женщину; в руке она держала зажженную свечу.

— Все нормально, — быстро сказал он. — Мы тебя не обидим. Только помолчи, пожалуйста.

Она покраснела и встала. Босая, она была чуть ниже его ростом. Ногти и волосы ее были покрыты золотистой краской, что вполне определенно говорило о ее профессии. Сквозь желтую шелковую рубашку было видно красивое тело и высокая, волнующая грудь. Ее губы были красными, полными и очень чувственными.

— Ты немного запоздал, — прошептала она, — но я всегда готова заняться делом. А что с твоим дружком? Он пьян?

— Да помолчи же ты! — Дюмарест прикрыл ладонью пляшущий огонек свечи и прислушивался.

Из-за двери донеслись резкие голоса:

— Да нет его здесь! Будь я проклят, если я когда-нибудь видел, чтоб человек с такой раной так быстро бегал!

— Он очень вынослив, — ответил второй голос, — и страшно напуган. Человек, который испытывает страх, зачастую способен на немыслимые вещи! Он, должно быть, бежал гораздо быстрее, чем мы рассчитывали, но, в любом случае, его здесь нет. Темное дело.

Скрип их ботинок по дороге слабо отдавался в тишине; они уходили.

— Эрл! — Лимейн попытался освободиться от поддерживающих его рук. — Эрл, я…

Дюмарест прикрыл ему рот рукой.

— Тише!

Зашелестел шелк, женщина осторожно двигалась в темноте. Эрл почувствовал приятный запах ее духов.

— Они уже ушли, — произнесла она. — Можно мне зажечь огонь?

— Нет, — тихо сказал Эрл. — Тише!

Минут десять он ждал, прислушиваясь около двери. Тишину в комнате нарушали только шелест одежды и прерывистое дыханием Лимейна.

Снаружи вновь раздался звук шагов. Они возвратились.

— Нам не везет, — произнес первый голос. — Если бы он прятался где-то здесь, то он бы уже вышел. Значит, он улизнул.

— Неважно… — Второй охранник был настроен философски. — Он ничего не взял с собой, значит, нечего и жалеть. Кроме того, мы его ранили. Давай еще раз осмотрим все вокруг, и если не найдем, то скажем, что он мертв. Премии, конечно, нам не видать, зато без работы не останемся! Идет?

— Годится, — ответил первый. — Волноваться не стоит…

Шаги вновь стали удаляться; скрип сапог сливался с утренней молитвой городских колоколов…

Лимейн умирал. Дюмарест понимал это, вглядываясь в заострившиеся черты друга при дрожащем пламени свечи. Пляшущий огонек подчеркивал осунувшееся лицо, ввалившиеся щеки и обтянутые кожей скулы, темные круги под глазами, крепко сжатые губы. Все его лицо было покрыто крупными каплями пота и искажено судорогой боли и страдания.

— Эрл, — прошептал он, — я свалял дурака. Ты осудишь меня, я знаю, но у меня просто не было выхода. Я взял все жалованье с завода и пошел к Фу Кану. Я надеялся выиграть, но прогорел. По-моему, я слегка рехнулся после всего этого. Он хранит деньги в сейфе, за стеллажами, и я попытался украсть часть. Конечно, не все; только сумму, которой хватило бы на дальний перелет домой, на родину. Его стража засекла меня прежде, чем я успел что-нибудь сделать. Они стреляли в меня, но мне удалось уйти. Остальное тебе известно…