Ярослав Астахов - Cтихотворения

Колкий ветер свистит над пашней —
Ветер времени меж веками.
Посреди веков стоят башни:
Мастер мастера окликает.

Были кромом дубы и сосны,
Да пожары пришли со степи…
Спохватились гасить, а поздно:
Тлеет летопись благолепий…

Тучи вьются… Да в них оконце
Синих бездн, огневого края!…
Ближе, ближе колокол солнца —
Воскресенья
былого Рая.

30.12.2000

Позабудем азарт погони.
Заречемся рубить с плеча.
И ладони найдут ладони.
И растает металл в речах.

И откроем, что поле – чисто.
И заметим, что в небе – Бог.
Рассмеемся – и канет мглистый,
Затмевающий сердце смог.

Гребень дивный старинный —
Древо памяти давней…
Луч раскинулся длинный,
Светел полдень за ставней.

Здесь, пред медным зерцалом —
Сумрак века иного.
Что в глазах промерцало?
Кудри расчешешь снова

Дивным, старинным гребнем,
Вырезанным из корня…
Спутанное во бреде
Ляжет вновь, как исконно.

Под осенним тяжелым дождем
Пили крепкие меды забвенья.
И летели над Млечным Путем,
И вселенной услышали пенье.

Иногда уходи просто так —
Позабыв про свинцовые струи.
Здесь изнанка. Здесь просто пустяк!
Важно станешь ли ты одесную.

Такие крылья в этом небе…
Другому – не вместить.
Вчера я был, сегодня – не был,
А завтра снова я в пути.

От пирамид александрийских
До белых песен Воркуты
Отчаян поиск. Духа прииск —
Не время оно: это Ты.

Я видел Новое. Я знаю:
Другие сгинут: морок-царь
Своих не часто вспоминает.
Они лишь пепел. Мы, как встарь,

Идем былинными следами,
И: вот судьба – а вот оброк.
И светят крылья. И над нами
Поет, пронзивши сердце, рог…

И был огонь…
Огонь уже другой.
И тихий воск, приняв печать, истаял.
И прорастал клубящийся Покой
Знамением, наградой и крестами.

Мы тихо шли.
И ночь смотрела вслед.
И метеор над бездною распался.
Был дан обет и принят был обет
Ушли четыре, но один остался.

Твоя стена – такую не пронять.
Но этот Голос – он из бездн достанет.
Другого нет…
Лишь Свет и Божья Мать,
Лишь наша вера, истина и память.

Тихо искрится сказка
На голых прибрежных камнях.
Моря тревожная ласка,
Песня твоя близка мне!

Море встает стеною,
Море ложится стланью…
Море придет за мною,
Лишь рассчитаюсь данью.

Данники мы земные…
Дань тяжела, но верю:
Я расплачусь, и ныне —
Море поглотит берег.

Белый камень высокой стены
Монастырь сохранит от греха
Закружились метелями сны
Проступил огонечек стиха

Понадвинутый низко клобук
Да власы серебрятся оплечь.
По псалтыри читает судьбу
Инок, чающий ангельских среч.

Да взбежит в монастырской тиши
По руинам тревоги трава.
Станет ровной поверхность души —
Отразится в ней лик Божества.

Тепло ломает лед,
Века ласкают камень,
Стирая граней, жестких, суету.
И зарастают рвы…

Не тронуты веками
Лишь звезды высоты
И взгляды в высоту.

Какие странные ветра
Играют струнами сознанья
В немого меда вечера,
В минуты ломкого молчанья,
В часы затиший между бурь,
Во дни глубокого ухода…

Ветра, плеснувшие лазурь
В сердца неангельского рода!

Поглотит медленная Лета
Звон колокольный, звон оков…
Храни Господь, храни поэта,
Храни хранителя веков!

Не вместны в мертвенную меру
Миры сердец, зарницы крыл —
Перекроит любую веру
Угрюмый Антигавриил,

Посланник ада, чтобы славить
Царей числа , спешащих в мир.
Кромсают рвущиеся править
Сердца, кроя иной кумир…

Лишь ты, поэт, хранишь величье
Сораспинаемых Царю.
Ты плачешь, глядя сквозь обличья.
Ты пьешь
Грядущую Зарю.

Рассказ написан
как икона.
В какой души иконостас
– В ее оклад преображенный —
Врастет, средь ликов лик, рассказ?

Укажет путь к каким вселенным?
Искать – какой небесный град?
И лик окажется затменным
Живым огнем
каких лампад?

С годами масло оскудеет
И предпоследний ляжет блик,
И вдруг – в печали – просветлеет
Под взглядом чьим
неясный лик?

… Под взглядом чьим?
Я взгляд узнаю
В моем бесплотном сне немом.

И ныне я

благословляю
Тебя, душа,
моим письмом.

Обрываются нити времен,
Но становятся краше преданья.
Недосмотренный праведней сон,
Ибо образы множит гаданье.

Среди тысячи лиц пустоты,
Среди тысячи звуков молчанья —
Полумиг —
чуть очутишься Ты
И растаешь, оставив бренчанье

Неслучайных, но мутных имен…
И в колонны построятся маски.
И состарится холст – заклеймен
Полуправдой несбывшейся краски.

Век одиночества высокий
Поет над жалкою землей,
И белый, сумрачный, глубокий
Клонится полдень надо мной.

И в облаках бегущих —
башен
Читаю тонкие черты,
И каждый шепот мой
вчерашен —
Безмолвьем этой высоты!

…Обнажена, легка, бездонна,
Бесчеловечна чистота!
В нее роняет мне Мадонна
Как будто крылья —
два листа.

Летят, и чудится, что жребий
И веку пал…
И с высоты:

– Твой век – живым уже – на небе,
Коль одиноки все, как ты.

Ты
не отыщешь мэтра,
Единственный на планете.

Ты лучше
учись у ветра —
Он чутче, чем даже дети.

Ты лучше
учись у моря
Свободе его
и ритму.

Бог дышит …
Твори, не споря,
Дыхание, как молитву.

Бог– плачет .
И ты не бойся
Слезинки
в глазах Ответа.