Олег Анофриев - Есть только миг

Ты можешь любоваться сорочьей болтовней, наслаждаться легким завтраком, не думать о вчерашней ссоре и твердо знать, что тебе никто не помешает во всех благих начинаниях.

А начинаний с утра – хоть отбавляй!

Надо погулять с собакой, покормить галок, которые слетаются к твоим ногам, глядят голубыми глазами прямо в твои глаза и, если ты вовремя не подбросил им сухого собачьего корма, подпрыгивают на месте и требуют.

Попросить у жены несколько кусочков колбасы для приходящего каждое утро, как к себе домой, ничейного кобеля по кличке Бакс, проверить оба фонтанчика (не засорились ли) и сделать еще много, много добрых дел.

И только потом, поднявшись по любимой лестнице на второй этаж, оказаться в студии.

Боже мой! Сколько же часов здесь просижено, сколько песен и стихов написано, сколько всего видано через Интернет.

Если посчитать, то не меньше полжизни прожито здесь.

Я сажусь на привычное место. На стене передо мной липовые доски, на которых изображены святые: Сергий, Павел, Матерь Божья с Младенцем, Сын Человеческий, Николай, – и все они смотрят на меня. Это вам, братцы мои, не цензура, а посильней.

Может быть, поэтому мне не стыдно за мои стихи и песни.

Как рождается песня?

Сейчас расскажу…

Каждый раз «ключевое слово» или удачная мысль рождаются еще в постели в полусонном мозгу, и, если ты не затвердил их, легко можешь потерять песню или стих. А иногда, когда мысль особенно удачна, вскакиваешь с постели и бежишь скорее записать ее. Сколько раз, поленившись встать, я терял навсегда самые «гениальные» свои песни.

Локатор, который сидит в твоей башке, отлавливает хорошее название песни, скажем «Гроза над городом», это напрямую связано с вчерашним тайфуном над Москвой (кстати, тоже неплохая строчка – «Тайфун над Москвой»).

Жуть, конечно, но образ есть…

Возвращаюсь, ищу рифму, нахожу: «Над лесом вороном, / Грозой над городом» – неплохо. Начинаю разрабатывать:

Совсем неплохо.

И закольцовываю:

Вроде бы получилось.

Дальше – вариации на тему с тем, чтобы выйти на последние две строчки.

Вот и все…

На это уходит все утро. Сел в полдесятого, очнулся в половине первого.

Жена кричит: чай готов!

Но и слова песни готовы; все три куплета с рефреном:

Иду вниз, на кухню. Показываю жене, жду одобрения.

Ей не до меня, надо цветы сажать, поэтому – ноль эмоций!

«Черненький» – только и ждет момента.

Я срываюсь, кричу – попробуй написать, как я!

Она отвечает с презрением: а ты попробуй вырастить такие цветы, как у меня!!

Скандал налицо.

Сын Человеческий – светит мне в затылок: угомонись.

И я ласково говорю жене: угомонись… «Черненький» скрывается.

Я поднимаюсь на второй этаж и сажусь за музыку.

Здесь задача посложнее. Надо, чтобы музыка была узнаваема и в то же время оставалась твоей, оригинальной. Получается не всегда. Или уж очень на что-то похожа, или твоя, но очень занудная. В общем, пробуешь и так и сяк.

Бросаешь все к черту. А-аа! Вот оно в чем дело… «Черненький» тут как тут.

Ждать придется, пока уйдет. А в голове уже звучит напев, пока еще наполовину чужой, но в нем что-то есть.

Всю остальную половину дня ноешь мотивчик. Меняя мелодию – то в грусть, то в радость.

И наконец, появляется твоя, раньше не существовавшая МЕЛОДИЯ!

Это Он, Тот, что живет в твоей башке, в твоем сердце, в твоей душе, отдал тебе твое!

Владей, радуйся и радуй других!

Давным-давно, во времена моего детства, я впервые увидел двухместный велосипед. Пришел в полный восторг. Очень долго мечтал прокатиться на такой машине, чего мне так и не удалось сделать за всю мою долгую жизнь.

Одна мысль преследовала меня: кто главный в этом тандеме? Тот, кто рулит? Или тот, кто держит равновесие?

Гораздо позже, создавая свои сказки, песни, мультфильмы, я вдруг понял, что работал все время с кем-нибудь в паре.

Например, я писал стихи – Гладков музыку, я пел за трубадура – Витя Бабушкин делал прекрасную запись на пленку. И очень высоко ценил единство, которое помогало нам быть впереди других.

Но время шло, менялись люди. Все больше и больше таланты пытались проявить себя самостоятельно: и петь, и плясать, и на дуде играть. И я был один из них. Разваливались группы, квартеты, дуэты. Каждый хотел ехать на своем велосипеде. Каждый хотел быть звездой. Счастье мое, что я был в самом начале этого процесса и благополучно дожил до старости в роли «человека-оркестра», как меня называли.

Но те, кто вчера еще был звездой, сегодня сиротливо жмутся друг к другу. Звезда превращается в «Две звезды», сольные концерты в «Шоу звезд», где все старенькое и потрепанное перелицовывается и утомительно повторяется и никак не напоминает тот старенький велосипед на двоих, где один рулил, а другой сохранял равновесие.

Невольно возникает сравнение: там, в СССР, в стране моей молодости, «звездное шоу» – и «тандем» в стране моей старости.

И все та же мысль преследует меня: кто рулит? и кто держит равновесие?

Не знаю… Впрочем, это не так уж и важно.

5 августа 2009 г.