Олег Анофриев - Есть только миг

Прямо как во сне!

Ну что, малыши, хотите рассказ про любовь?

И знаете ли вы, что любовь – это тоска?!

Ладно, слушайте.

Это было давно (не смейтесь, вы тоже будете стариками).

Это было очень давно.

Нас было трое. Трое верных, как нам казалось, друзей.

Один был ракетчик, другой дипломат и третий, как теперь принято говорить, свободный художник.

Мы все жили на Арбате. Когда-то учились в одной школе.

А потом школа кончилась, а дружба осталась.

Я никого из вас не удивлю, если скажу, что у нас все было пополам.

И радости, и неприятности, и даже драмы.

И если у одного умирал отец, двое других делали все возможное, чтобы как-то отвлечь его от горя.

Так было на этот раз. Мы вдвоем уговорили нашего друга поехать с нами в Крым, отдохнуть, забыться, отвлечься. И поехали.

Прошла неделя, и наш друг стал смеяться, увлекаться и делить все радости с нами.

Девушки вертелись вокруг нас, а мы вокруг них. Словом, жизнь возвращалась.

К тому моменту у каждого из нас была зазноба.

У дипломата – замужняя на отдыхе.

У ракетчика – разведенка.

Ну а у художника (на зависть всем) артистка, правда неизвестная.

И вдруг…

Вот там и появилась Она, красивая, умная, обаятельная, а главное – неприступная и коварная.

– Послушайте, – сказал дипломат, – какой классный вариант! Попытаюсь закрепить за собой. Помогайте.

– А как же твоя, «замужняя»? – ревниво заметил ракетчик.

– Отстучу ей телеграмму от «мужа», чтобы срочно возвращалась домой.

– Да, девка классная! – сказал художник.

– Не смей называть ее девкой. Мне кажется, она будет моей женой.

– Так сразу? – сказал художник. – Тогда тебе и карты в руки.

– А мы поможем как сумеем, – сказал ракетчик. – Только ты не злись, мне она тоже понравилась, но до женитьбы мне еще далеко.

– Так что дерзай, – посоветовал художник.

Так по-дружески и договорились.

Стал дипломат шары под нее катать. Бесполезно. Ноль внимания.

И показалось дипломату, что Она на ракетчика поглядывает.

Занервничал дипломат – куда вся дипломатия делась!

– Друг называется! Ты же обещал нейтралитет.

– А я ни при чем. Это ее выбор.

– Ах вот как! Значит, тебе Она тоже нравится?

– А что ж в этом плохого? Она и мне по вкусу, – сказал художник.

– Ты бы уж помалкивал! – закричал дипломат. – С тебя и артистки хватит!

– И то верно. Многостаночник хренов, – добавил ракетчик.

Вечерами были танцы. На танцах-то, в общем, и решались все проблемы.

Этим вечером все три друга изменили себе.

Дипломат сбрил свою «меньшевистскую» бородку и поменял очки на линзы.

Ракетчик надел легкомысленную кепчонку на свою лысеющую голову.

А художник начистил до блеска свои фирменные ботинки.

И все делали вид, что ничего не произошло.

Танцы были в самом разгаре, когда подруга «замужней» принесла ей телеграмму от «мужа», и подруга дипломата заторопилась к себе в номер, всем видом приглашая дипломата пойти за ней на последнее свидание.

– Сработало, – сказал художник.

– Не по-мужски, – прибавил ракетчик. И пригласил на танец «новенькую».

Танцуя с ракетчиком, Она все время поглядывала на художника с улыбкой Джоконды.

Но тот увлеченно отплясывал с артисткой, не обращая внимания на Ее взгляды.

– Вот тварь! Теперь она нашего художника кадрит, – забыв всякую дипломатию, прорычал «кандидат в мужья».

Дальнейшее я и рассказывать не стану.

И так ясно, что к концу месяца все трое были бешено влюблены в гордячку и тихо ненавидели друг друга.

У всех троих в кармане лежал заветный Ее телефон, о котором «не знал никто»!

Кончилось лето. Все вернулись в Москву. Друзья как ни в чем не бывало продолжали дружить. Но все уже было не то.

Двое взрослых мужчин, в прошлом верные друзья, каждый по отдельности, втихомолку, звонили «любимой», неохотно наговаривали друг на друга всякие мерзости и готовы были на все, только бы добиться взаимности.

Но Она, сохраняя неприступность, принимала их ухаживания, иногда даже встречаясь то с одним, то с другим.

Только художник не проявлял к ней никакого интереса и продолжал встречаться с «артисткой». Только дело у него пошло ходом.

Он стал писать картину за картиной и вскоре накрапал на персональную выставку. Но он никого из друзей на выставку не пригласил.

К осени дело совсем разладилось.

Она накалила друзей докрасна, от безразличия художника сама раскалилась, как утюг.

Дальше так продолжаться не могло.

Она решила пойти ва-банк! И пригласила всех друзей на свой день рождения. Ничего не подозревая, ребята дружно явились, а художник даже со своей «артисткой».

На пороге их встретила… Нет, не красавица, а оглушительно красивая женщина, которая одновременно напоминала и Мэрилин Монро, и Софи Лорен, и Эдиту Пьеху – одновременно!

Эффект был сногсшибательный!

Ребята остолбенели, и даже художник причмокнул губами и произнес:

– Всю бы жизнь писал таких красавиц!

А «артистка» тихонько шепнула художнику: на твоих картинах она лучше.

А дальше?! Дальше – она подошла к художнику и тихо сказала:

– Я тебя люблю!

Пауза. А потом все замельтешили, стали изображать: кто недоумение, кто справедливый гнев, кто растерянность.

«Артистка» заторопилась домой. А художник ответил, дрожа от напряжения:

– И я тебя!

И вместе с «артисткой» вышел из дома. Компания распалась.

Дружба кончилась.

Любовь так и не осуществилась.

Но тоска… Тоска осталась в душе каждого на всю жизнь.

Тоска по утерянной дружбе, по неизлечимой любви, тоска по потерянной верности. Хорошо бы вам не знать такой тоски.

«Земную жизнь пройдя до половины» – эти строки могли бы стать эпиграфом к моему неземному рассказу, который позволила мне поведать вам Магистрисса ближнего круга, ведающая земными проблемами, – Луна. За пределами земной жизни это категорически запрещено, но Луна, обиженная тем, что именно в этот момент Земля затмила ее почти целиком, отступила от Закона и в темноте, под шумок, позволила мне отправить с одним из лунных лучей, не закрытых Землей, этот рассказ, чем я и воспользовался.

Вот мой рассказ.

Итак, дойдя до конца земной жизни, я и моя верная спутница, оставив на Земле все, что нам принадлежало, налегке стали подниматься в небесную высь, прекрасно понимая, что мы, словно молекулы, не имеем ни тела, ни формы, сохранив лишь великое таинство Эзотерического Пространства – сознание.

Объяснить вам, почему мы оказались вместе, очень просто. Дело в том, что мы никогда и ни в чем не привыкли уступать друг другу. И когда со мной случилось то, что должно было случиться в конце земного пребывания, то моя верная спутница, которая прожила в незавидном положении моей супруги всю сознательную земную жизнь, не захотела уступать мне и тут же отправилась следом за мной.