Иван Аксенов - Неуважительные основания

Природа, почему дала ты форму львам?
Помимо льва, кто съел бы дорогую,
Что есть, нет! Нет: была прекраснейшей из дам,
Чьи ласки, ловкость, лик, любовь – лелеял векую?

Тут умер, тут, тут, тут! (Закалывается)
    Вот я – убит
    Душа летит
  К небесному шатру
    Язык – погас
    Луна – отпалась (Уходит Луна)

    Ну, мру, мру, мру (Умирает)

Прощенью общих мест – луной
Подчеркнутые насажденья
И отнесенные за зной
Влюбленные предубежденья.

Напрасно! – Буйственный уход
Сомнет придуманные клумбы
И только поминальный код
Облыжно истолкует румбы.

Неперевоплотимых снов
Для неосуществимой тризны
О потрясении основ
Безотносительной отчизны.

По несмятой скатерти
Раскатывались
Мятные ликеры месяца:
Было так сладко, что хотелось повеситься.
Разверчивая путь коленчатый,
Дважды или вшестеро
Ad libitum перекрещивала
Лыжи
Разговор искренно-лживый –
От роду ему лет восемь с перерывами…
Вашими молитвами!

От прошлой истерики стеклярус льдинок
Схоронил временно жестянки сардинок
И прочие памятники летние,
Вот отчего перевелись лешие.

Слева – пня тень,
Справа – трещит наст,
Слева – сейчас мель.
Счастье?
Переменим координаты:
Уходи ухабами, сухняк зубчатый.
Не надо бы радоваться
Подобранной раковине
Подобные шалости
Кому диковина;
Да и бросаться оттуда мокрым нечего –
Не осталось ума человеческого –
И мост отупел,
И товар убрел,
И остановил
Город нагорный сорных миганий улей
«Пищит ребеночек:
Косточки хрустят».
Можно и поговорить
Во всю однолета прыть
В воздухе пяти вечера мая…
Только даром почему столько добра пропадает? –
Ежедневно включают на куполе непонятные рекламы,
Не глядят на них ни мужья, ни дамы,
Ни обоюдные их поклонники
Воробьи окончательно занялись колокольнями,
А энтропия то, можно сказать, возрастает.
К чему такая трата мира?
Я ведь не скаред
Но всему есть мера –
Есть она и нашему терпению:
Это ведь не проволочное терние –
То по всем садам
(Виноват Адам)
Произрастает
В изобилии…
Косая птиц стая
Как шприц прямая
Через верхнюю яму.
Не довольно ли одной рекламы –
. . . . . . . . –
Ведь мог бы открыть со своей высоты,
Отчего это собственно
Фоксам рубят хвосты,
А у нас курносится прошлое?
И только антракты полиочные
Смолоду маки балкончатые…
И паки и паки
Нотные следы
Уводи…
Ешьте меня – собаки.

До последней запятой не брошу
И ни скобки!
Сохни,
Единственный стенной урожай –
Гуттаперчивый
Боб обойного огорода!
Наверстывай, моя отрада,
Смертоносное благо,
Трансформированных i
Клинки,
Верниссируя восклицательными блоками.
А за всем – железное клепанье
Двуопора;
Уничтожение невылазного семишопота,
Плавнем светового сифона,
Пронзительные
Тюльпаны
Парным
Клэр дел гонщикам
Бензовыми,
Расплющенными
Выхлестами…
Еще и еще страниц бы мне!
   Алло?
   Участье?
   В обиде?
  Он распался на четыре части –
  Добился конечного вида!
  Все равно не услышу выстрела.
 Предупредительность, ничем не вызванная,
 Со стороны гаража.
Чище первой пороши,
Ход по халве
Меховой голове
К страху, магнитами выкроенному…
Над домами, над домами, над домами
Телефона нити сини, иней
Сити, сети,
Цимбальный
Склон.
Сом
(Скользкий, коричневый).
Сон (лиловый, безлиственный)
Стой!
  Не дадут лифта мне!..
Вертикально вырастающая игра в кубики
Светит во тьме:
Хижины Дяди Тома…
Отцвела кабинка,
На подушку из мрака.
Родной верещит безысходней
Семидесятипятилетнего франта;
Горизонталятся мои надежнейшие
Посмертные сувениры:
Промежутки – тошные
Телеграммы из Балтиморы.
Полупомолвленные,
Колокола каленые.
Колючие, скорлупные,
Коломенскими скрупулами,
Колами закулемканы,
Отточено катучие,
Ракетами рогатые,
На молоко богатые,
Забодаю но –…
Готово – дверь не заперта.
Глубина.
Окна не удавлены шелковыми,
Да, на улице электричество отморозило себе головы.
Брысь, стук стула! Выплюнь, лампы, расцветку, гаже
Горе то горе –
Чем самого непозволительного Якулова
Обложка.
Всуе Вы
Отстаивали право на безвкусье…
Туфель то, туфель. Точно Вы вовсе сороконожка…
А под веками визитная карточка
Ваша – легендарный шахматист.
Злая! Вы не узнаете знакомого галстуха?
Мученица мистики
Кокетливой веры,
В роды и роды назидательно:
Стали Вы натюрмортом
(Что, впрочем, весьма сомнительно)
Примимирясь с небом и миром
В священодействии педикюра
Пьета.

Совершенно извращенного всеобщим вниманием каучука
№
№
№
Так что 31 = 81.
Случайно ли дополнение чека?
Или это ответ?
  Надо бы.
    Только
Что же,
  Когда каждому шагу ответ – бетон
  И откажет родник – фонтан
  Может ли,
  Согнутый
  На своем, на своем поле
  Отмахнуть семикожный
  Чернофигурный щит?
Еще один свисток и смеркнется
  Ноль –
    Разведи еще перекресток в заострении
    (Давний, давний спектр многоафишных щитов:
    Падайте, падайте, росказни лоскута)
НЕИЗБЕЖЕН
Коленом
Притиснутый к пальмету,
Растерянный,
Ощеренный,
Разверенный
Эриманфийский страх.
  И ЭТИ АПОТРОПИЧЕСКИЕ РУКИ
ТАЙ!
Безграалие на горе,
  Что до двойной провинциальности
Безграалие на горе,
  Ci-devant столицы
Безграалие на горе,
  Все это лопающаяся пластика
  Хлюпающего зонтика –
Сверлит смрад систематики
  Селезенчатых готиков

  Где это сердятся турники?
  Сколько морщин в этой улыбке!
  А башенные науки
  Шевелят робко
  Меловой милый лунь для луны
Проявлять ли теперь этот негатив?
НЕИЗБЕЖНО!
Потому что только воздух была песня
  (Несмотря на совершенно невыносимую манеру отельной