Мирра Лохвицкая - Перед закатом

Так и хлещет, так и машет,
Сам точь-в-точь поход на Бяшку,
По траве бежит ребенок,
Топчет белую ромашку.

Вдруг – откуда ни возьмися,
Злой Букан – глаза, что свечки!
Трах! – в мешок к нему попались
И барашки, и овечки.

Но Букану, видно, мало,
Обернувшись тараканом,
Он ползет… да прямо к Бяшке!
Струсил Бяшка пред Буканом.

Вздрогнул, вскрикнул и – проснулся.
тихо в комнате у Бяшки.
К маме в шкап ушли буканы
И овечки, и барашки.

Проснулась я… в углу едва мерцал
Один фонарь, уныло догорая,
И трепетно лучи свои ронял.
Фигуры спящих слабо озаряя…
Глубоким сном объят был весь вагон;
Меня опять клонить уж начал сон,
И, может быть, я снова бы заснула,
Когда б вперед случайно не взглянула.

Я пред собой увидела того,
Кого давно душа моя искала, –
Я в снах горячих видела его,
Когда в мечтах о счастье засыпала…
И вот, теперь… я вижу… он со мной!
Возможно ли?.. Не призрак ли пустой
Мне создало мое воображенье?..
Нет! то не сон, не греза, не виденье…

И завязался тихий разговор.
О чем? – Не помню… да и вспомнить трудно
Весь этот милый, детски-милый вздор, –
Его пытаться было б безрассудно
Вам передать. Нет, он неуловим,
Как тонкий пар, как этот легкий дым,
Несущийся навстречу нам клубами
И тающий, сливаясь с небесами.

О, как хорош был он! Глаза его
В глаза мои настойчиво впивались,
И под наплывом чувства одного,
Сильнее все и ярче разгорались.
И пламя страсти мне передалось…
И сердце сердцу молча отдалось,
Само собой, так просто, незаметно,
И так послушно, свято, безответно.

И наступил он, – жданный мною час,
Я дождалась блаженного мгновенья,
Но не смутят и не встревожат нас
Напрасных клятв пустые уверенья…
Ведь скоро сон свиданья пролетит, –
Итак, пока он нам принадлежит,
Пусть царствуют в случайной нашей встрече
Пожатья рук и пламенные речи.

Он мне шептал: Приляг на грудь мою,
Склонись ко мне головкою своею,
Я расскажу, как я тебя люблю,
Как долго ждать и верить я умею…
Как я давно томился и страдал, –
И наконец, желанный день настал, –
Я встретился с подобной мне душою
И я любим!.. Я понят был тобою…

Я не искал божественной любви,
Возвышенно-святого идеала.
О, нет: все мысли тайные мои
Одна мечта заветная пленяла.
Хотел я сердце чуткое найти, –
И ты одна мне в жизненном пути,
Как звездочка небесная блистая,
Светиться будешь вечно, дорогая.

Когда спала ты в темноте ночной,
Раскинувшись небрежно предо мною,
Невольно взор ты приковала мой,
Я все смотрел с отрадою немою
На очертанья бархатных бровей,
На светлый шелк разбросанных кудрей…
А ты во сне чему-то улыбалась,
И тихо, тихо грудь твоя вздымалась.

Но вот проснулась ты, о жизнь моя,
Как спящая царевна старой сказки,
Привстав, закрылась ручкой от огня
И сонные прищурилися глазки.
Потом вагон ты взором обвела
И, вздрогнув вся, как будто замерла,
Слегка вперед свой гибкий стан склонила
И долгий взгляд на мне остановила…

Мы встретимся, мы разойдемся вновь,
Но эту встречу я не позабуду,
И образ твой, поверь, моя любовь,
В груди моей хранить я вечно буду,
Найду ль тебя?.. Какою, где, когда?..
Иль, может быть, надолго, навсегда
Нам предстоят страдания разлуки,
Взаимные томительные муки.

Свой быстрый ход умерил паровоз;
Мы к станции последней подъезжали.
В окно пахнуло ароматом роз…
Кусты сирени гроздьями качали…
То был прелестный, райский уголок.
«Вот, если б здесь, без горя и тревог,
Жить с ним всегда, жить жизнию одною!»
Подумала я с тайною тоскою.

Мы на платформу вышли… Мысль одна
Терзала нас… Он молча жал мне руки…
На нас смотрела полная луна,
Откуда-то неслися вальса звуки,
И соловей так сладко, сладко пел,
Как будто он утешить нас хотел…
И очи звезд бесстрастные сияли,
Не ведая ни счастья, ни печали…

Она не блещет красотою,
Чаруя прелестью своей,
И воля с детской простотою
В ней воплотилась с юных дней.

Искусства чудо неземное
Она сумеет оценить,
И все прекрасное, святое
Способна искренно любить.

Ей чужды мелкие желанья,
Воззренья узкие людей,
Чужда их жизнь, их прозябанье
Без чувств глубоких и страстей.

Когда ж усталою душою
Она захочет отдохнуть,
И непонятною тоскою
Сожмется молодая грудь, –

Она не ищет состраданья,
Ни утешенья у друзей,
И молча, горе и терзанье
Хранит на дне души своей.

Улыбка счастья, слезы муки
Ей не изменят никогда,
Но в миг свиданья, в миг разлуки,
Прорвется чувство иногда.

Под маской холодно-спокойной
Горячая бунтует кровь…
Она подобна ночи знойной –
Вся страсть, вся нега, вся любовь!

Когда душа была чиста,
Когда в возвышенных стремленьях
Искала пламенно Христа, –
Он мне являлся в сновиденьях.

И вера детская росла,
Горела в глубине сердечной,
Как тихий свет Его чела –
Не ослепляющий, но вечный.

Потом, казалося, во мне
Иссякли добрые начала.
Ни наяву, ни в мирном сне
О небесах я не мечтала.

Хоть ни на миг в душе моей
Не зарождалося сомненье,
Но стали чужды прежних дней
Живой восторг и умиленье.

То был ли бред?.. То был ли сон?..
Иль образ призрачно-туманный?
Но мне опять явился Он,
Небесной славой осиянный!

Лучи нетленного венца
Лик дивный кротко озаряли,
И очи благость без конца
И милосердие являли.

С тех пор тоски и страха нет.
Что жизни гнет и мрак могилы?
Когда надежды блещет свет,
Любить и верить хватит силы!

Спаситель, вижу Твой чертог,
Он блещет славою Твоею,
Но я одежды не имею,
Чтобы войти в него я мог.

О, просвети души моей
Даятель света, одеянья,
И в царстве славы и сиянья
Спаси от горя и скорбей.

О нет, мой стих, не говори
О том, кем жизнь моя полна,
Кто для меня милей зари,
Отрадней утреннего сна.