Екатерина Лебедева - Колыбельные Райха

А поднимешь — дерзай:

Sei!

***

Fr.J ä g. (образец прописи):

Бледной тенью в аду, —

Mist!

Я исчезну, но du

bist…

Убеги хоть за Рейн,

Майн,

Не разрубишь корней! —

mein.

Солдатский хлеб — мякина впрок

К дежурному обеду.

Гремит трубой наш славный полк,

Шагает за победой!

Стальная фляга на ремне

Мне силы сберегает.

А если булькает на дне —

Так есть же и другая?

Конечно, да. А как не быть?

Конечно, есть другая.

Вокзал и дом. Невеста в рёв,

Бросается на плечи:

«Прощался — молод и здоров,

Вернулся — изувечен!»

«Одна ладонь теплей, чем две;

Карлоттхен, дорогая,

Ведь если пусто в рукаве,

То есть же и другая!»

Конечно, да. Моя рука —

Всегда тебе, родная!

Она не слушает речей,

Ни довода, ни слова,

И слёзы льются как ручей

На крест с листом дубовым.

«Эй-эй, довольно воду лить!

Утешься, дорогая:

Ведь если ногу отстрелить —

Останется другая».

Конечно, да. А как не быть?

Отменная другая!

Высок безоблачный простор,

Земля поёт о мире,

Но затмевает птичий хор

Жужжание валькирий.

На бойню как на Страшный Суд

Под пулями шагаю…

Но если голову снесут —

Так есть же и другая?

*далее — проигрыш на губной гармошке*

Сквозь метельные бури

Лунный блик стерегу —

Синь берлинской лазури

На январском снегу.

На висках ли, плечах ли —

(Приглядись и замри!) —

Звёздочки горечавки

В блеске первой зари.

Хризолит, сердолик…

Не сорвёшься на крик;

Я-то знал, но привык:

У кого что болит.

Жизнь смертельнее спорта!

Дух — предатель и тигр,

Чумовая реторта,

Алхимический тигль.

В хаотичном круженье

Полюсов и планет

Даже миг пораженья

Стоит сотни побед.

Селенит и опал…

Застрелил? — Не попал!

Если б знать, где стелил —

Я б, наверно, упал .

На белоснежном покрывале

Бессонный свет.

Меня когда-то очень ждали,

Но больше — нет.

Ночь напролёт считали тени

В полубреду:

А может, заскрипят ступени

И я войду?

В бинтах, застуженный, небритый —

К себе домой,

Побитый, но не позабытый —

Живой! Живой!

Обезображенной чужбины

Незваный гость,

Сжимая в правой — горсть рябины,

А в левой — горсть

Измятых слов. Угасших строчек

Кровавый след…

Меня когда-то ждали. Очень.

Но больше — нет.

***Кафе «Хаймлих». Отрывок дубль-записи (шум, возможны повреждения…)***

Вальсируем — на баерише, гремим — на хохдойче:

Добрая воля, я слышал, весьма настойчива…

По радио врут как дышат: тире и точка.

Завтра будем в Пасифике —

Но это не точно…

И не срочно.

А вы, майн шатц, флагеллянт на марше!

Флаг поднимите — и резво ступайте в дело;

Главное — разобраться на тех и наших

В куче. На всякий случай:

Привет Отделу!

Сложные вещи сложены нам на плечи.

(Тише! Не отвлекайтесь — на нас же косятся…)

Град обречён, но пока ещё не обречен:

Вы — летописец, милый.

Вы — дароносица.

Носом по ветру… Что ещё не утрачено?

Банковский счёт в ведущих и затрапезных,

Шлемом железным: взято — значит, уплачено;

Выкручено, но влезло: значит — полезно.

( Пьюти-фьют! —

Зацените, как черти друг друга бьют!)

Хватит, однако, о мелком…

Поговорим о культуре?

Взрежем словарным плугом песок Истории.

Быт технорасы порой чрезвычайно фактурен:

Цирки,

Музеи,

Термы

и —

(крематории…)

Готтентоты — и «Герника»! — чем не разъятые кости века?

Оборжавевший древний мамонт ворчит у двери…

Удивляетесь, что я ещё верую — в Человека?

Милый,

Мне,

Пропагандисту,

Во что же верить?

Последний звонок…

Концертмейстер, пли!

Тромбоны — прижмите глотки!

Я рад поприветствовать соль земли

На нашей вселенской сходке.

Карманный формат, но амбиций — тьма:

Кто громче — того и лира!

Кому как не нам, кустарям ума,

Расписывать судьбы мира?

А судьбы тусклы.

За свистком пустынь

Кровавые ночи бродят.

Забыто искусство — сжигать мосты

И зодчих, что их возводят

Из пепла и камня.

Навоз,

Назём…

Вот местные наши средства.

Когда-то летали, теперь — ползём,

Растаскивая наследство.

(Голос из первого ряда):

— На-след?..

— Нас-тупить!

Затупившим нюх

О звёздах мечтать некстати:

Ослепшее стадо ведёт пастух

Незрячий — поближе к гати.

И — в гать с головой…

Концертмейстер, плюх!

Заблудшее стадо, хромой пастух;

Пирком да рядком заровняем Дух,

Кто платит — тому и хватит…

(Шум в зале. Выкрики.

Свирепо:)

Кто там — «Измена»?

Измена — блеф!

Всё неизменно — свирель и хлев:

«За морем нас не вспомнят!»

Хочется плясок? —

Вперёд, раз-два!

Но не разумнее ли сперва

Вытряхнуть пыль из комнат?

(звон колокольчика)

Измена — в размене по курсу дня!

Про будущее — забыто,

Наука — лишь шорох и толкотня

У крохотного корыта.

Девиз саранчи: «расточил — и в скок»!

Салют, господа и дамы!

Пора полечить раздобревший бок

Изяществом нотной гаммы.

Избыток жирка подобрать фрезой

С изнанки мундирной цвели,

И если от среза пахнёт грозой —

То, кажется, мы у цели…

(Грохот стульев. —

Невинно:)

И чаю не выпьете?

Прочь?

Уже?

В соседний буфет завезли бюджет?

(Голос председателя: «Довольно, Айзек!»)

Довольно! Словами едва ль затрёшь

Насущную в мире скотства,

Язвящую — кесаря смертный нож —

Проблему воспроизводства.

Под тучным любовником (брюхо, пот!)

Страна умирает в корчах,

Пытаясь извергнуть запретный плод.

Вы кончили?

Нет?

Я — кончил.

_______________________________________________________________

kalte Platte — холодные закуски, мясная нарезка

башенный бой и скрежет опор несущих,

веер грудинной сетки пробит вольтажем;

боже мой,

эта нежить меня расплющит!

боже мой,

(эта нежность меня размажет…)

мускульный крик. окривевший изгиб предплечий

жжёт серповидный оттиск, стирает грани:

боже мой,

эта нежить меня калечит!

боже мой,

(эта нежность меня тиранит…)

рану за раной. двусложное полуустье

метит гарпун зигзагом, пласты срезая

с кожи,

я обезвожен,

я исчезаю.

сгину, как только нежить меня отпустит

в бег центробежный,

где пропасть в разломе сердца

с каждым земным объятьем на выдох ближе: