Наталья Ружанская - Нарисуй мне лето…

Мир так узок и тесен бывает порою,
Только нам не сойтись в паутине дорог.
Я сама постараюсь разминуться с тобою,
Чтоб меня упрекнуть ты ни в чем уж не мог.

Я снежинка в январской тиши,
Я свечи огонек на ветру…
Не пиши, не звони, не ищи —
Для тебя я уже не живу.

Я осенняя капля дождя,
Я в бокале последний глоток,
Я по жизни иду налегке,
Как бурлящий весенний поток.

Я слеза у тебя на щеке,
Я веселье, я радость… и грусть.
Не звони, не пиши, не зови —
Все равно я к тебе не вернусь.

Из капканов комфорта наших тесных квартир,
Из привычного дня, сделав шаг в зазеркалье,
Мы смотрели с тобою как рушится мир
Наших будничных дел, наших прежних реалий.

Больно ранят осколки разбитых зеркал,
Крылья в хлам превращают пустые надежды.
Только тот, кто однажды в раю побывал,
Жить на грешной земле не сумеет как прежде.

Держи меня за руку… Крепче держи!
Пока мы вдвоем — нет ни страха, ни боли.
На грани безумства судьбы виражи
На «до» и на «после» мой мир раскололи.

Нарисуй мне лето за окном,
Крики чаек, ласковое море.
Взявшись за руки, мы медленно пойдем
Кромкой серебристого прибоя.

Нарисуй мне колдовскую синь
Звездной крымской ночи безмятежной,
Где мгновенье — маленькая жизнь,
Дарит нам свою любовь и нежность.

Озорной душистый ветерок
Напиши прозрачными мазками,
Шелест волн и золотой песок,
Птичьи голоса под облаками.

Нарисуй мне лето за окном:
Ощущения, запахи и звуки,
Взгляды, поцелуи… Чтобы в нём
Не осталось места для разлуки.

Мне уже чуть-чуть за двадцать.
Ладно-ладно!… Тридцать пять.
Ах, как хочется смеяться
И до петухов гулять!

Чтоб кипело и горело,
Чтоб бурлила в жилах кровь,
Чтоб не ныло, не болело,
Чтобы первая любовь!

А за первой, чтоб вторая…
Без конца — не сосчитать.
Ах, какая молодая!
Баба — ягодка опять!

Эх, душа-то веселится,
Ей ведь паспорт не указ.
Кто-то скажет: «Бес вселился.»
Ну и пусть! Живем ведь раз!

Ну и что, что скоро дочек
Надо замуж выдавать?
Кто придумал, что не хочет
Дама в сорок погулять?

Кто начнет стонать и ахать,
Что пора, мол, на покой,
Я скажу: «Идите …лесом
Я останусь молодой!»

Ангелы давно небеса покинули,
Крылья сдав Творцу на хранение
От неверия зачахли и сгинули…
Лечат души хмельным забвением.

Им нет дела до наших суетных,
Примитивных и нудных чаяний.
И сидят себе — хлещут горькую
От обиды и от отчаянья:

«Нынче люди пошли бездушные.
Им что боль, что веселье — все равно,
И чудес уж давно не ждущие —
Очерствевшие, равнодушные…
В их сердцах, как в ночи — темно.»

Я найду своего Хранителя.
Заварю ему чаю покрепче
И отправлю в Святую Обитель.
Ангел дома — и мне полегче.

Смывает дождь осенний зелень лета,
Дрожит от холода промокший старый клен.
Ах, радость, затерявшаяся где-то
В стране чудес, где ты в меня влюблен…

Мы потеряли юность безвозвратно,
А вместе с ней и чистоту души.
Что дальше? Только пасмурное завтра,
Да стрелка на часах всегда спешит…

Летят года. Безжалостное время
Являет нам морщины, седину —
Ушедших лет все тяжелее бремя,
А хочется в Волшебную страну.

Еще не выпито вино,
Еще не догорели свечи.
И счастье на двоих одно
В безлунный и дождливый вечер.

Давай забудем обо всем:
О всех проблемах и печалях.
Во всей Вселенной — мы вдвоем,
И этот вечер нас венчает…

Еще не выпито вино,
Но белой простыни прохлада,
И счастье на двоих — одно
Нас вновь бросает в пламя ада.

Мне не хватает твоего тепла,
Ночного блюза в трубке телефонной.
Ты рядом был, а я тобой жила,
Казалась жизнь искрящейся и полной.

Для Вечности столетие — пустяк,
Для любящих губительна неделя,
И сердце бьется быстрой стрелке в такт,
Кружит нас время в будней карусели.

Оно же лечит. Время — злейший враг,
Разлуки зарубцовывает раны,
И убивает расставанья страх…
А в душах все же остаются шрамы.

Сначала я к тебе летела —
Меня надежда окрыляла,
Но солнце обожгло мне крылья,
И приземлившись, я бежала.

Сквозь ложь и боль трудна дорога.
Я шла. Я сбила ноги в кровь.
Я верила в тебя, как в бога —
Ползла к тебе, моя любовь…

И вот я на последнем вдохе,
Тянусь к тебе лишь кончиками пальцев.
Какую жертву принести мне, милый,
Чтоб я смогла собой остаться?

Разорвать бы в клочья,
Словно лист бумажный,
Всё, что было пылью,
А казалось — важным.
Что пылало болью,
Обжигало взглядом,
Что звалось любовью —
Оказалось ядом!

И разжать ладошку:
Пусть уносит ветер
Наших встреч безумство,
Словно лёгкий пепел,
Только твою нежность,
Жар твоих объятий,
С грустною улыбкой,
Буду вспоминать я.

На листе, на новом,
Белоснежно чистом
Все начну я снова.
В круговерти жизни
О тебе забуду.
Все прощу.
Как прежде
Стану верить в чудо.

Они уходят, превращаясь в тени.
Не удержать. Размытые черты.
И в этом грустном сонме приведений
Со временем окажешься и ты…

С собою заберешь воспоминанья
О светлых днях бушующей весны,
Несбывшиеся грезы и желанья,
И ставшие любимыми черты.

Ты будешь жить своей привычной жизнью.
Глухой стеной возникнет параллель.
И повинуясь времени капризам,
В твоей душе я превращаюсь в тень.

Несправедливость приняв до конца,
Однажды я смогу смириться с мыслью,
Что мне не вспомнить твоего лица —
Тогда я уничтожу твои письма…

Ну а пока что память о тебе
Тревожит, душит, не дает покоя.
И лгать опять приходиться себе,
Что ты придешь — лишь поманю рукою.

Триста ночей одиночества,
Слез и проклятий, молитв.
Сад, где сбылось то пророчество,
Лунным безумством залит.