Анна Крещановская - Беги, девочка, беги…

Не держите меня, я всё равно сбегу.
Мне дорога туда, где конечная станция — горизонт.
Пусть не верите мне, но так хочу, и смогу
Кинуть жизнь свою под палящего солнца зонт.

Обгореть и сойти с ума оттого,
Что как счастье — дождь, пеленающий в зыбкость мир.
Вероятно, тогда я встречу Его,
Чья рука не отпустит моей руки.

Грустно оттого, что он не рядом,
Что его жизнь вразрез с моей.
Параллельные судьбы. И только взглядом,
В котором свет солнца и вольность полей,
И только улыбкой, в которой печали
Чуть больше, чем счастья, и только рукой,
В которой вся нежность отцовской длани,
Такой очень нужной, такой мужской
Запомнился…

Я тоскую по той жизни,
Что сама себе придумала.
Уходящее, приходящее —
Всё это вымысел.
Самое главное —
Иллюзорно происходящее,
Так я сегодня утром подумала.

Это всё проза.
Тоскую по лирике:
Хочется моря, солнца, романтики!
Дети — вот люди, пожалуй, счастливые,
Оттого, что у них сознание в бантиках
Пёстрых, воздушных, порою в кружавчиках.
Чьи-то, конечно, помяты,
Но всё-таки…

Я это к тому,
Что душа нынче кантиком
Траурным, что ли, обшита.

Моя Вселенная соткана из грез,
В ней нет места физической реальности.
Во мне столько солнца и столько звезд,
Что порой это переходит в разряд банальностей.

Мне еще не время раздавать себя,
Но я очень жадна до чужого.
Свою Вселенную безумно любя,
Я желаю себе, я хочу другого

Мира, перейти в другую параллель,
Где нет привычного мне света,
Где совсем иначе поет свирель,
В ромашковое окунаясь лето.

Ну, вот и все. Осознание конца. А что дальше?
В этот зимний неистовый вечер я оказалась за бортом.
Я начисто стерла с зеркал своей жизни годовую пыль фальши
и оказалась (tеte-а-tеte) к самой себе лицом.

Теперь я в растерянности. Как. Жить. Дальше…
Начинать все сначала или крутануть штурвал?
Неуютно от той пошлости и банальности,
что определяли мое существование раньше.
К черту это: в дребезги прошлогоднего brutа бокал!

Я почти перестала любить черный кофе.
Вошло в привычку разбавлять его свежим пахнущим молоком,
пить из фарфоровой изящной чашки,
просыпаясь в царском Петергофе,
(наверное, в веке XIX),
нежась в постели с моим гладкошерстным черно-белым котом,
затем принимать ароматную пенную ванну,
прогуливаться вдоль фонтанов под ажурным синим зонтом,
предвкушать вечерний бал или раут,
и как лакей накидывает на меня поверх шикарного платья
из черной лисы манто…
Но это все будет в поздний час (потом, потом…),
усталым утром растворившись, словно фантом…

А теперь я проснулась от запаха кофе с корицей и молоком
в постели под балдахином в царском Петергофе.
Начинаю утро, забавляясь с моим черно-белым котом,
мысленно выбираю платье,
туфли,
манто,
чтобы снова и снова блистать на этой светской голгофе.

Пеплом присыпано зимнее утро,
Чуть пламенеет рассвет,
На ветви деревьев белую пудру
Рассыпал всевышний эстет,

Темно-коричневый кофе дымится
в кружке цветного стекла…
Кошка, играя, от счастья лучится —
Ручка моя увлекла.

Погружаясь в свой глубоководный мир,
Так важно — не утонуть.
Моя душа на сегодня: расстрелянный тир.
Но я продолжаю свой путь.

Моя душа на сегодня: множество рыб,
Запутавшихся в сети.
Моя душа на сегодня: пытка посредством дыб.
Но я продолжаю идти.

Почему ты бредёшь такая скучная и понурая?
Пожалуйста, улыбнись летнему дню!
Погода, конечно, с утра весьма хмурая,
И есть ли сегодня другое в природном меню,

Не знаю. Дожди затопили июль. Давай в августе
Попробуем крыльями хмарь облаков разогнать.
Я знаю, что нет на земле большей радости,
Чем после дождя
солнечных зайчиков рать

Ловить. А, поймав, удивляться по-детски и искренне:
Куда ускользает сияющий радужный блик?!
Давай, улыбнись простой маленькой истине:
Душа — всеобъемлющий, мудрый, изменчивый лик.

Прощай, снежный город…
К другим берегам,
Чуть менее зимним,
Причалить.

Прощай, я тебя предала…
Я смогла
Стать более взрослой:
Оставить
Тебя в своём прошлом.

Как ни крути,
Мы все
Лишь попутчики чьи-то.

Прощай, снежный город…
Другой впереди.
Стать взрослой:
Сбежать, покинуть.

Ну да, это я сделала тебе предложение
Собрать рюкзаки и бродягами по белу свету.
Не удивляйся, но я не к физическому сближению —
У меня просто духовнее собрата нету.

Мы знакомы Бог весть сколько,
Мы студентами исследовали город.
Я дружила с тобой, а ты — не только…

Соберём рюкзаки — и в январский холод.

Смотрю на снежное ослепительно-белое небо
И мне видятся ангелы, крыльями взбивающие перину.
Сейчас покрошу продрогшим голубям белого хлеба,
Укутаюсь в плед — и накроет мечтой, как лавиной.

Я привыкла громоздить фантазии ледяными глыбами,
Которые с оттепелью стекают в океан вселенского архива.

Мои мысли снуют быстрокрылыми резвыми рыбами.
Кормлю голубей, подпеваю фальшиво Трофиму…

Я столько стихов привезу оттуда,
Куда мы отправимся предстоящим летом!
Я буду верить тебе, покуда
Ты держишь за руку
и направляешь к свету.

И пусть язык твой — фарси с английским,
И пусть на русском ты только буквы
с трудом читаешь,
Ты стал мне близким,
Но ты об этом ещё не знаешь.

Приоткрывая створку во внешний мир,
Я чувствую лёгкость, предшествующую удаче.
Но тяготит из обиды и страха гарнир:
Я пирую — вот незадача!

Распахнуться навстречу весне всё сложней,
Неподъёмней. Ломаются крылья.

Мне: остаться в удушливом царстве теней,
Скрутить душу, поддавшись унынию.