Анна Крещановская - Беги, девочка, беги…

Знаешь, с луны всё заметней:
Люди, моря, города…
Веллингтон греется в летней
Ночи, а в Сибири — зима.

По лунной серебряной тропке,
Минуя кустарники звёзд,
Сойду из-под неба и робко
Поправлю наш радужный мост.

Утром, испив чёрный кофе,
Взгляд свой направишь в окно:
Радуга! И катастрофе,
Может быть, не суждено

Сбыться, развиться, в объятьях
Сжать перепуганный мир.
Я девочка: новое платье
Хочу, а не бартерный тир.

Снег резвится. Кто-то на облаке,
Если точнее, то на седьмом,
Взбивает перину в маленьком домике,
Вряд ли задумываясь, что серебром
Скучных прагматиков, будничных нытиков,
Тех, кто привык прозаично стоять
С палкой духовного паралитика
Снег накрывает.
Периной кровать
Кто-то застлал в горнем маленьком домике,
Если точнее, под номером семь.

Озорничают и любят на облаке —
Те, кто давно, только что… насовсем.

А глаза его — две вселенные:
В них печаль и тоскливая скорбь.
Но, лаская, заметишь весеннюю
Всеохватывающую любовь.

Запусти пальцы в шерсть волнистую,
Отпусти предрассудки и страх.
Пёс бездомный весьма неказистый, но…
Две вселенные в этих глазах…

А теперь представим, что всё отлично,
Что всё движется в том направлении, куда нам и надо.
В общем-то, сетовать на жизнь весьма неприлично.
Наша жизнь, хоть и не рай, но весомая награда

Родителям, бабушкам-дедушкам и пра-пра-пра…
Жизнь — приемственность поколений.
Не огорчим их, притворимся,
Что вот наша-то жизнь идёт на «ура!»,
Не дадим ни на миг им усомниться

В себе. Пусть верят в нас и гордятся нами,
Пусть думают, что их дети и внуки покоряют вершину Ай-Пе'три.
Пусть в их мире горы и ледники звучат нашими именами,
Даже если наши имена разносят по закоулкам ветры…

Однажды в мартовское воскресенье,
В день, которому покровительствует солнце,
Родилась девочка, рыжик, вызывающая умиленье
У тётенек, дяденек… Да просто
У мира, расположившегося у крохотных ножек.
Казалось, она будет вечно улыбаться людям,
И не сойдёт с её души ни грамма кожи,
И никто никогда ни за что её не осудит.

Да, вера родителей замечательно безрассудна
В светлое будущее ненаглядного чада…

— Мама, я порой улыбаюсь сквозь слёзы — и до абсурда,
И, да, мам, я бреду, сбивая в кровь ноги, к кущам райского сада…

Многоликий изменчивый март,
В моем теле твоя вода.
Расписная душа — soul-art —
В этот день, как подарок дана.

Я не знаю, что будет потом:
Райский сад или дюны пустынь…
Минус десять сейчас за бортом.
Утро марта. Седьмое. Застыл

Мир в тревожном предчувствии меня…

Нет больше утра сахарного,
Теперь шоколадная грязь.
Весна. Месяц март. Не аховая
Погода. Душа принялась
Распутничать, да по наледи —
То в пляс, чтобы в лужу сесть
Поглубже, то, чтобы гладили,
Сбивая весеннюю спесь.

Вот я, душою ведомая
(И пусть говорят, нет её),
Здороваюсь с лужей знакомою.
Душа… Разве это враньё?
А что тогда там шевелится,
Барахтается и поёт?
Ну, пусть кому-то не верится.
Моя душа — теплоход
Сегодня. И завтра, может быть,
Отправится в кругосвет
По той самой луже с проседью.
Ах, видите ли, её нет!

Нет больше утра сахарного,
Но есть шоколад и душа.
Ну, у кого-то не аховая,
А моя, как всегда, хороша!

Баба-смерть продолжает покос
На цветочной поляне жизни.
(Какой нынче готовят прогноз:
Солнце/дождь? Хвальба/укоризна?)
Ну, чего ещё ожидать
От костлявой продрогшей бабы!

— Ненасытная, вечная тать,
Ты воруешь у тех, кто слабый,
Кто не может противостоять
Силе дольнего притяжения.

…На поляне готова кровать —
Для сакрального предназначения.

Сумасшествие дольнего мира:
Мир предчувствует бурю войны.
Потешаются будто бы в тире
Распорядники нашей судьбы.

Чёрный кот, пересёкший вальяжно
Мирный путь, оцарапал сердца.
Где мой мир шоколадно-грильяжный? —
Чёрный ворон склевал. Подлеца

Изловить, истребить. Так по кругу
То вендетта, то просто разбой…
Чёрный ворон, стань моим другом.
Чёрный кот, приходи на постой.

Грозные тучи бродят над городом,
Будто не тучи, а скопище жутких убийц.
Если накроют, взбесившись от голода,
В чреве их встретишь много приятельских лиц.

Страшно мне, страшно. Такие иллюзии,
Глядя на тучи, которые в цвет хмурых луж,
Будто не тучи, а болевые протрузии
Меж позвонков двух миров с господарством для душ.

Сквозь прорехи синей паранджи,
Те, которые вспороли крылья птицы,
Смотрит, любопытством одержим,
Смеживая длинные ресницы,
Посылая вниз то град, то дождь,
То цветную радугу в полнеба,
Вечный, справедливый, мудрый вождь,
Склянчивший у чёрта булку хлеба,
Дабы раскрошить, чтоб было чем
Прокормить неверные созданья.

…Вождь устал. Он снова глух и нем,
Перестраивая пазлы мироздания.

Беги, девочка, беги…
Твои рыжие волосы развеваются по ветру.
У тебя ещё всё впереди,
Твоё счастье через несколько километров:

Через несколько болевых разлук,
Через несколько точек невозврата.
Твою душу измызгало много рук,
Твоё тело не тронули развратом.

Беги, девочка, беги…
Твоё платье всё короче и короче.
Говорили: честь смолоду береги.
А теперь одинокие мёрзлые ночи

В обнимку с книжным героем. Во сне
Ты бежишь навстречу реальному счастью:
Вон принц скачет на резвом коне.
Конь серо-жемчужной масти.

Солнцем наполнена чашка —
Вместо кофе.
Утро снимает рубашку
И на вздохе
Перерождается в полдень
Жаркий, пылкий,
Словно из преисподней.

Небо в сухую морщинку
Вздрогнуло и завыло
Громко. Рьяно
Хляби разверзлись…
и накрыло
Как океаном.