Василий Кузьменко - Ты королева

29
Марат пришёл к отцу Анюты,
Просил не гнать из дома прочь,
В России, попросит он приюта,
Возьмёт с Николкой замуж дочь.
Отец и слушать даже не хотел,
Ведь православие не твой удел,
Марат вернулся в комнату свою,
В раздумье встретил он зарю.
И утром к Аннушке пришёл,
Решил он, раз и навсегда,
Что здесь теперь его семья,
Сияла Анна, выход он нашёл!
Любовь, не ведает религий,
И в этом смысл её великий!
30
Уехали все как-то в церковь,
Но Анне было очень тяжело,
Она осталась, что было редко,
Потом немного всё же отлегло.
Марат был рядом, как всегда,
Они тихонько играли в города,
У Анны началось внезапно,
Всё из неё, как будто залпом.
И чтоб помочь родиться сыну,
Она Марату указания давала,
И он метался поправляя одела,
Зубами перегрыз ей пуповину!
О, это чудо, человек родился,
Марат картиной этой насладился…

31
Марат ребёнка в руки нежно взял,
У Анны по щеке скатилася слеза,
Ведь, как родного сына он принял,
От счастья светятся её глаза.
А тот, горластый голосок,
У мамки ищет быстренько сосок,
Марат сел рядом, улыбался,
За что он яростно сражался?
Всё рядом, вот дитё, она,
Простое человеческое счастье,
Любовью, принято причастье,
Кому нужна проклятая война?
О, если б в мире не было войны,
То сколько места было б у любви!
32
Вернувшись с церкви их застали,
Отец Анюты постоял и помолился,
Они втроём так сладко спали,
К себе наверх со вздохом удалился.
А там налив себе две рюмки,
Свои пустился думать думки,
А может дочь во всём права,
Кто знает у любви края.
Нам надо многое пройти, познать,
Любовь не только вздохи при Луне,
Мы с ней порой горим в огне,
Что бы в себе, свою любовь признать.
Как разобраться в собственной душе,
С кем будет рай и в шалаше?

33
Коль любит, то зачем сбежала,
Ведь от себя не убежишь,
Женой другого человека стала,
Люби, любовью если дорожишь.
Марат другим тогда ведь был,
Повесой неразумным слыл,
Им трудный путь пришлось пройти,
Что бы друг друга обрести.
Так думал мудрый Аннушкин отец,
И улыбался собственным грехам,
Им надо в православный храм,
Решив отправить дочку под венец.
Он выпил, крякнул, прослезился,
Вопрос России с Францией решился!
34
Наутро он позвал Марата,
Негоже дочке одинокой быть,
Я знаю, будешь очень рад,
Руки проси и обещай любить.
Но только православным станешь,
У алтаря ты с ней предстанешь,
И с тем Марата к Анне отпустил,
Для счастья дочки гнев отца остыл.
Анюта очень радостна была,
Марата целовала, не спешила,
Бог знает, как она его любила,
Как повернулись вдруг дела.
Ведь Бог на небе, всё конечно видит,
Нам от судьбы, давая в руки нити!

35
Марат, как обещал, крестился,
Теперь он православный, как и все,
Со старой верой он простился,
Живёт в краю бревенчатых церквей.
Николку с Аннушкой лелеет,
О прошлой жизни не жалеет,
Он удостоен лучшей чести,
Руки красивейшей из женщин.
Колокола торжественно звучали,
Крестился православный люд,
Как будто в церкви ангелы поют,
Когда Марата с Анной обвенчали.
Любить всегда старайтесь так,
Чтоб рубль не менялся на пятак!
36
Россия стала родиной второй,
Марат всё видел, много понимал,
Народ хоть бедно жил, но с теплотой,
О том, он на войне ещё узнал.
Марат с соседями был дружен,
Но вот душа, звала на службу,
Ведь он гусаром был лихим,
В любви, заботах пролетали дни.
И Анна вновь тяжёлой стала,
Со счастьем не прятала лица,
Хвалила мужа, небо и отца,
Теперь она уж дочку ждала.
Не должно быть у нас иных затей,
Любить, рожать, растить детей!

37
Марат и Анна так решили, и не вдруг,
Коль Манифест теперь позволил,
Родится дочь, они уедут в Петербург,
Марат военной службы стал достоин.
Он православным стал недаром,
Хотел он русским стать гусаром,
И к Рождеству Анюта разрешилась,
Красотка дочь у них родилась.
Её в честь бабушки, Анжелой нарекли,
Она росла почти, как на дрожжах,
В своих чудесных улыбаясь снах,
Как много разной было в ней крови.
Любовь, не знает сословий и границ,
Она сокрыта в таинстве ресниц!
38
Николка и Анжела росли как в сказке,
Прошёл уж год, как всё вокруг,
Любовь родителей и деда ласка,
И надо собираться в Петербург.
Скупой слезой прощался дед,
С крыльца ушёл, сказал, что не одет,
Но вдохновенны были лица,
Марат и Анна знали, там столица.
И каждый думал немного о своём,
Сверкать балами не хотелось,
Но жить в столице, это смелость,
Теперь они семья и даже не вдвоём!
Санкт-Петербург, любимый город,
Он стал сердцам их очень дорог!

39
Семью столица быстро закружила,
Марат красавец был чернявый,
Но шик и блеск его не ворожили,
Хоть статный он и кучерявый.
Всего одна интрижка знатной дамы,
Марат мог стать опять гусаром,
Но дорожил он Анной и детьми,
Теперь сильнее не было любви.
Былым Марат не стал, наелся впрок,
Знаком он был со светской мишурой,
Там пустота и зависть тешились собой,
И это был его второй урок.
Нас жизнь всегда чему-то учит,
Судьбой своей нас часто мучит!
40
И потому, он есаул казачьей сотни,
Растит детей и любит лишь жену,
России служит наш Марат охотно,
И вроде дочку ждут и не одну.
Ведь жизнь, всегда имеет смысл,
Когда все помыслы стремятся ввысь,
Не оставляйте эту чистоту,
В себе, не загубите красоту.
Любовь, всегда, во всём права,
Не проклинайте, выбирая путь,
Душа, поможет не свернуть,
Пусть лучше будет проклята война!
Любовь, наш трепетный урок,
Не всяк, его освоит в нужный срок…

1
Она была собой всех краше,
Принцесса в королевстве нашем,
Она владела здесь короной,
Теперь мечтала лишь о троне,
И надо было так случиться,
Вдруг менестрелю объявиться,
Он был красив, хорош собой,
Но, правда взрослый и седой,
И что-то было в нём такое,
Что трепетало сердце молодое,
А он с пастушкою гулял,
Себе с ней много позволял,
У той глаза блестели от любви,
Они любились, где могли!
2
Запала юная принцесса,
На этого, пардон, повесу,
Она позволила тогда ему,
Один лишь танец на балу,
И он с пастушкою расстался,
В любви красавице признался,
Ах, этот блудный менестрель,
Хорош самец, седой кабель,
Стихи так складно пишет,
Что мной одной лишь дышит,
Я проучу его, пожалуй,
Чтоб неповадно впредь бывало,
И знал, своё он место,
Я для него, не та невеста!

3
Она отправила ему письмо.
В котором указала лишь на то,
Что уровнем они не схожи,
Он для неё не вышел рожей,
(Стиль сохранён без замечаний,
Ведь это признак воспитаний),
Нашёлся мне весенний Лель,
Ты старый и ободранный кобель!
Иди ка ты, к своей пастушке,
Лапшу повесь ка ей на ушки,
А я красавица принцесса,
Не для тебя стареющий повеса,
Мне больше нечего сказать,
Пора и честь, тебе уж знать!
4
Наш менестрель, увы, влюбился,
Своей любви он покорился,
Узрел в лице принцессы той,
Красивость матушки родной,
А это, так тревожит душу,
Что разума не хочет слушать,
Теперь все мысли лишь о ней,
Любовь не сделала его смелей,
И подойти он к ней боялся,
Уж слишком взрослым ей казался,
Ведь так юна, красива,
Горда, благочестива,
Она, как видно не одна,
Коль так со мною холодна!