Поль Верлен - «Все остальное в пределах текста»

Тяжелокрылый, улетая прочь,
Бесшумный филин сумрак созерцает,
И в небе все отчетливей мерцает
Всходящая Венера. Это — Ночь.

Твоя душа похожа на пейзаж,
Здесь маски бергамаскам строят глазки,
Здесь и поют, и пляшут, но не дашь
И медного гроша за эти пляски.

Напев их грустен, грустен он и тих,
Поют любовь, властительницу юных,
Но так, как будто счастье не для них,
И музыка, в лучах мерцая лунных,

Таких же грустных, как напев струны,
Укачивает птиц и усыпляет,
И рвется водомет на свет луны,
И падает на мрамор, и рыдает.

В парчовой курточке зверек,
У ног ее мартышка скачет,
Пока она искусно прячет
В перчатку кружевной платок;

От напряжения краснея,
Шуршащих юбок чуткий страж,
Переступает черный паж,
Тяжелый шлейф неся за нею;

Мартышка с ревностью глядит
На груди пышные хозяйки,
Что возбуждают без утайки
Любой досужий аппетит;

А черный плут спешит украдкой
Шлейф приподнять чуть-чуть — и там
Увидеть то, что по ночам
Его терзает лихорадкой.

Ей все одно, что плутовство,
А что — слепое обожанье:
Идет, оставив без вниманья
Восторг зверинца своего.

Вся грация и все уловки,
Всё, что пленит в шестнадцать лет,
Любовь и нежность без рисовки —
С ней всё является на свет.

Очами ангела взирая,
Не взяв ни помысла в расчет,
Она внушает мысль о рае
Тому, кто поцелуя ждет.

Рукою, маленькой такою,
Что и колибри негде сесть,
Любое сердце за собою
Уводит, а куда — Бог весть!

Чуть что — к душе ее стремится
На помощь трезвый ум; она
Провидит все, что совершится,
И непорочна, и умна.

Сочувствие ни в грош не ставит,
И веселится без забот,
И, если верной музой станет,
Глядишь, до дружбы снизойдет,

А может быть, любовью страстной
Она поэта одарит,
Что под окном ее — несчастный! —
Тропу победную торит

И вечной песней без названья,
Фальшивых избегая нот,
Свои душевные страданья,
Как на духу, передает.

Луною бледной
Наполнен бор,
Листву победный
Озвучил хор.
О, гимн незримый!

Тебе — любимой…

В пруду — движенье
И волн извив,
И в отраженьи —
Дрожанье ив.
О, ветра слезы!

А нам — всё грезы…

Волною нежной
На дол и лес
Покой безбрежный
Плывет с небес.
О, звезд сиянье!

Пора желанья…

Пьянь грязных кабаков, платанов дряхлый сброд,
И чернота листвы, и лужи нечистот,
Разбитый омнибус, дрожащий в лихорадке,
Скребется брюхом по разъезженной брусчатке,
Вращая красным и зеленым фонарем,
Пока рабочий люд в свой клуб валит валом,
Из носогреек дым пуская в нос ажанам,
С крыш льет, по стенам слизь, потоком неустанным
Сквозь дыры в мостовой стекают цвель и муть —
И это путь мой в рай, мой ежедневный путь.

Соломинкой в хлеву надежда золотится.
Пускай жужжит оса, бессильная в жару,
Да солнце светится сквозь пыльную дыру,
Облокотись на стол. Ну что, тебе не спится?

Печалится душа, но есть еще глоток
Колодезной воды. Пригубь и спи. Я рядом.
Я сон твой сторожу своим бессонным взглядом.
Что ты пробормотал? Как детский сон глубок!

Пробило полдень. Спи. Сударыня, не стоит
Входить: усталый мозг, как гулкий свод, удвоит
Беспечный звук шагов… О, этот женский шаг!

Пробило полдень. Пыль водой кроплю весь день я…
Надежда камешком, скатившимся в овраг,
Сверкнет… О, где же ты, осенних роз цветенье?

Темней темноты
В душе моей ныне.
Усните, мечты,
Прощайте, святыни!

Не вижу ни зги,
Все кануло в бездну —
Друзья и враги…
И сам я исчезну!

Как зыбку, меня
Качают с рожденья…
Ни ночи, ни дня —
Забвенье, забвенье!

Из леса рог доносится, как стон,
Так по-сиротски, кажется, вздыхает,
И ластится к холму, и затихает,
А лай собачий ветром унесен.

Рог плачет с волчьим воем в унисон,
А солнце, опускаясь, полыхает,
И кажется, оно не отдыхает,
А умирает, вместе — смерть и сон.

И словно в подтвержденье этих пеней,
Как корпия, ложится снег осенний
И кровь заката силится унять;

А воздух вздохов до того прозрачен,
Что, как во тьме окрестности ни прячь, он
Не скроет, как светлы они опять.

Музыка — вот что на первом плане!
Нечетносложный держи размер,
Это подобье воздушных сфер:
Все невесомо, зыбко, в тумане.

И вот еще что не забудь: слова —
Темное к ясному подбирая.
Чем нам по нраву песня хмельная?
Тем, что таким подбором жива.

Этими взглядами под вуалью,
Этим летним зноем внахлест,
Этим сумбуром осенних звезд,
Охлажденных безмерной далью!

И вот еще что: не забудь намек,
Оттенок, который сквозит и тает,
Лишь он оправданно сочетает
Мечту с мечтой, а с флейтой рожок.

Пошлая шутка и смех порочный —
Гони взашей финальную дурь:
От них рыдает моя лазурь,
От этой кухни, насквозь чесночной!

А красноречью — под зад ногой!
Прочь, аномальное говоренье!
Рифму умерь, прояви терпенье,
А то уведет тебя за собой.

Кто же придумал эту пустышку —
Безумный дикарь? Глухое дитя?
Она позванивает шутя,
Но много опасного в ней излишку.

Музыку, музыку мне яви,
Чтобы стих твой, душой лелеем,
Уплывал за ней по аллеям
В другое небо, к другой любви.

Пусть он, стих твой, заложник бегства,
От рассветного ветра пьян,
Пахнет, как мята или тимьян…
Все остальное — в пределах текста!