Шицзин

Ровны и покойны щиты боевой колесницы:
Передний и задний на ось равномерно ложится.
Могучие кони подобраны в каждой четверке,
Могучие кони обучены строю возницей.
И наши войска нападают на гуннские орды,
Походом на северо-запад идем к Тайюани [236].
В правленье страной, как и в воинском деле, Инь Цзи-фу
Для тысячи царств образцом и примером предстанет.

Пирует Инь Цзи-фу — он рад — миновали невзгоды,
Обильное счастье приял он на многие годы...
Домой возвращается войско из дальнего Хао,
И кажутся вечностью долгие наши походы...
Вином угощая, пирует Инь Цзи-фу с друзьями,
В жиру черепаха, раскрошенный карп перед нами.
И кто здесь пирует?—Чжан Чжун, повсеместно известный
Сыновним почтеньем и братской любовью, с друзьями.

Отправляясь, они молочай собирали
И на новых полях, что запаханы год,
На полях, что весной лишь они запахали...
Фан Шу прибыл, он войско уводит в поход.
Здесь три тысячи счетом его колесницы [238]—
Это рати защита, солдаты за ней.
Фан Шу войско ведет и теперь выезжает
На четверке своих черно-серых коней.
И четверка вперед черно-серая мчится:
Боевая краснеет его колесница!
Верх — циновки, колчан — из тюленевой кожи,
В бляхах кони и вожжи в руках у возницы.

Отправляясь, они молочай собирали
И на новых полях, что запаханы год,
И на пашнях, лежащих у самых селений...
Фан Шу прибыл — он войско уводит в поход.
Всех три тысячи счетом его колесницы,
И драконы, и змеи в сверканье видны...
Фан Шу войско ведет и вперед выезжает;
Втулки в коже, в узорном ярме скакуны!
И звенят в удилах колокольчики звоном.
Фан Шу видим в одежды вождя облаченным,
Наколенники ярким багрянцем сияют,
И подвески бряцают [239]нефритом зеленым!

Быстро, быстро вперед устремляется сокол,
И до неба стремит он высокий полет.
Но садится и он и тогда отдыхает,
Фан Шу прибыл, он войско уводит в поход!
И три тысячи счетом его колесницы —
Это рати защита, солдаты за ней.
Фан Шу войско ведет и в поход выезжает,
Гонгиста ли бьет барабанщик звучней [240]?
Фан Шу, рати построив, им вымолвил слово,
Знаменит он, и речь и верна, и сурова.
Барабаны размеренно бьют наступленье,
И отбой барабанная дробь бьет нам снова.

Как вы, варвары Цзинской земли [241], бестолковы —
Стать врагами посмели великой стране!
Фан Шу — старец великий, преклонный годами,
Силу дали советы его на войне.
Фан Шу войско ведет и теперь выезжает,
Толпы схвачены... Пленных к допросу ведут.
Без числа боевые идут колесницы,
В нарастающем грохоте снова идут,
Точно грома удары и грома раскаты.
Слово старца великого крепко и свято!
Прежде в дальних походах разбиты им гунны,
Смирны южные варвары, страхом объяты.

Колесницы охотничьи наши прочны и крепки,
Наши кони подобраны, равно сильны и легки,
Вижу: кони в четверке в груди широки, широки.
Запрягайте коней, на восток выезжайте, стрелки.

Колесницы охотничьи наши, гляжу, хороши,
И в четверки коней подобрали мы самых больших.
На востоке там травы растут и растут камыши;
Запрягай лошадей, на охоту скорее спеши!

Вот они на охоте: избрали испытанных слуг,
Их ауканьем степи кругом оглашаются вдруг.
Установлено знамя со змеями, поднят бунчук —
Там, у Ао [242], облавы на зверя смыкается круг.

По четверке коней в колесницы князей впряжены,
И одна за другою четверки приходят на стан.
Наколенники алые, в золоте туфель сафьян,
Собираются гости, блюдя и порядок, и сан.

Костяное кольцо налокотнику ровно подстать [243],
Стрелы к луку подобраны — ни тяжелы, ни легки...
И в едином порыве согласно стреляют стрелки;
Помогают нам в кучи убитую дичь собирать.

Светло-рыжие кони четверкой у нас впряжены,
По бокам пристяжные — они не уклонятся вкось,
Быстро гонит возница, чтоб время терять не пришлось,
Стрелы метко летят и пронзают дичину насквозь.

С тихим присвистом, слышу я, ржут здесь и там скакуны;
И значки и знамена, что плещутся в ветре, видны.
Нет тревоги: ни пеший, ни конный нигде не слышны.
Кладовые большие при кухне еще не полны.

Вот охотники едут, и шум колесницы возник,
Слышен шум колесницы, не слышен ни голос, ни крик.
Вижу: муж благородства, воистину, наш государь —
И, по правде, в деяниях, им совершенных, велик!

Счастливым днем был моу [244], и молиться
Коней защите начали тогда [245].
Охотничьи прекрасны колесницы,
Крепки в четверке кони, без труда
На этот холм большой ома стремится,
Преследуя бегущие стада.

Счастливым днем гэн-у мы находили [246],
Коней избрали, что равны по силе;
Где дичь водилась, тот избрали лес.
Где бродят лани целыми стадами,
Где реки Ци и Цзюй — над берегами
Охотиться здесь будет сын небес.

И видишь ты долину пред собою:
Стада собрались широко вокруг,
Олени скачут — то бредут гурьбою,
То парами, как будто с другом друг.
И всех людей мы привезли с собою,
Чтоб сыну неба усладить досуг.

И вот мы натянули наши луки,
На тетиве сжимают стрелы руки,
Здесь сбили поросенка кабана,
Там носорога валят с ног удары.
Да будет пир обилен наш [247], и в чары
Гостям нальем мы нового вина.

То гуси летят, то летят журавли
И свищут, и свищут крылами вдали...
То люди далеким походом идут,
И тяжек, и труден в пустыне поход.
Достойные жалости люди идут,
О, горе вам, сирый и вдовый народ!

То гуси летят, то летят журавли,
В болото слетаясь, садятся на нем...
То стены жилищ воздвигает народ,
Что встали на тысячи футов кругом.
Хоть труд наш велик и тяжел — наконец,
Покойный себе мы построили дом.

То гуси летят, то летят журавли,
И слышен тоскливый, тоскливый их крик.
И мудрый услышит его человек,
Он скажет, что труд наш безмерно велик!
А глупый услышит его человек,
И скажет, гордыней рожден этот крик.