Шицзин

Некоторые китайские исследователи, особенно историки и филологи прежних эпох, связывают с происхождением «Шицзина» имя китайского древнего философа Конфуция, жившего приблизительно в 551—479 гг. до н. э., основоположника крупнейшей в Китае школы философов и литераторов, сыгравшей огромную роль в становлении и развитии китайской древней и средневековой культуры.

По свидетельству китайской исторической традиции, Конфуций, создавая теорию управления государством, черпал свои представления об идеальных порядках в глубокой древности, которая, по мнению многочисленных его современников, представляла собой «золотой век» Китая. Как отмечается в некоторых литературных источниках, Конфуций обосновывал свои этико-моральные принципы не простой ссылкой на старину, но документальными свидетельствами в виде литературных памятников. При этом указывается, что Конфуция особенно привлекали императорские архивы династии Чжоу, где будто бы хранились бамбуковые анналы древних сказаний, а также обрядовых гимнов, од и песен. Преследуя свои морально-дидактические цели, Конфуций якобы произвел соответствующий отбор произведений для «Шицзина», включив в эту книгу лишь одну десятую хранившихся записей, вырезанных на бамбуковых пластинах.

В этой связи заслуживает внимания свидетельство основоположника китайской исторической науки Сыма Цяня, жившего на рубеже II—I вв. до н. э., которое мы находим в его труде «Исторические записки». В главе, посвященной Конфуцию, говорится: «Песен, од и гимнов насчитывалось в древности более трех тысяч. Конфуций отбросил те из них, которые являлись повторениями, и избрал те, которые могли быть полезны для торжества идеального порядка вещей, правления, обрядов и долга. Начав с древности, он отдал предпочтение [произведениям о] Се и Хоу-цзи (двух сподвижниках легендарного царя Шуня, предках династии Шан и Чжоу.— Н. Ф.), из времен последующих он поведал нам о расцвете династий Инь и Чжоу, и так подошел он к эпохе упадка времен царей Ю (781—770 гг. до н. э.— Н. Ф.) и Ли (878—827 гг. до н. э.— Н. Ф.). Всего он избрал 305 произведений. Конфуций пел их, играя на цине, стремясь привести их в согласие с тонами совершенных древних песен, воинственных песен, од и гимнов».

Стихи и песни «Шицзина» интересовали Конфуция прежде всего как исторический и философский материал, фиксировавший идеальные, с его точки зрения, порядки глубокой древности, возродить которые он стремился. Но Конфуций высоко оценивал и художественные достоинства «Шицзина». Хотя вопрос о редактировании Конфуцием текста «Книги песен» остается до сих пор спорным, несомненно, что Конфуций прекрасно знал стихи и песни «Шицзина», любил их слушать и часто цитировал сам. В «Беседах и рассуждениях» («Лунь юй») Конфуция и его учеников «Книга песен» упоминается восемнадцать раз, а «Лунь юй», как известно, является наиболее достоверным источником наших знаний о Конфуции. Много столетий спустя после смерти Конфуция, когда началась канонизация его учения, «Шицзин» был включен в конфуцианский классический канон, известный под названием «Уцзин» («Пятикнижие») [572].

Канонизировались конфуцианские тексты (в том числе и «Шицзин») лишь с превращением конфуцианства в господствовавшую идеологию.

Конфуцианство стало господствующей идеологией в Китае уже при династии Хань (конец III в. до н. э.— III в. н. э.). При династии Цинь, которая предшествовала Хань, конфуцианство подвергалось жестоким преследованиям.

По свидетельству «Исторических записок» Сыма Цяня, в III в. до н. э. (213 г.), когда Китай впервые в своей истории был объединен в централизованную империю под эгидой «августейшего правителя» Цинь Ши-хуанди, «Шицзин» вместе с другими конфуцианскими книгами по указу императора был предан сожжению на костре, а конфуцианцев закапывали живыми в землю. Восстановление «Книги песен» относится приблизительно к началу II в. до н. э. (205 г.), когда на смену династии Цинь, свергнутой в результате крестьянского восстания, в 202 г. до н. э. пришла новая династия — Хань. К этому времени относится появление нескольких списков «Шицзина», однако лишь один из них — текст древнего китайского ученого Мао — получает признание как самый достоверный, становится наиболее авторитетным, и вокруг него постепенно создается колоссальная справочная и комментаторская литература. «Книга песен» начинает пользоваться широкой известностью, она передается из поколения в поколение и постепенно обрастает толкованиями различных ученых и исследователей. В качестве одного из убедительных доказательств достоверности текста Мао китайские ученые приводят сведения о «Шицзине», содержащиеся в известном комментарии «Цзочжуань» к летописи «Чунь цю», созданном значительно ранее появления варианта текста Мао. В этом комментарии под двадцать девятым годом правления князя Сяна (543 г. до н. э.) в царстве Лу отмечается следующее:

«Гун-цзы Чжа из царства У посетил Луское царство в качестве посла уского князя... и просил ознакомить его с музыкой дома Чжоу. Повелели мастерам спеть для него «Песни царства Чжоу и юга», «Песни царства Шао и юга». Он сказал: «Сколь они прекрасны! Здесь начало и основание [дома Чжоу] и хотя оно еще не завершено, но [в песнях выражена] ревность к трудам и нет в них жалобы». Спели для него «Песни царства Бэй, Юн и Вэй», и он сказал: «И они прекрасны! В них скорбь, не переходящая в бессилие отчаянья. Я слышал, что такова была духовная доблесть Вэйского Кан-шу и князя У, и вот таковы и нравы Вэй [отраженные в песнях]. Спели для него «Песни владений царя», и он сказал: «Прекрасны и эти! В них мысли без страха. Таково было движение Чжоу на восток». Спели ему «Песни царства Чжэн», и он сказал: «Прекрасно, но слишком уж мелко, народ не может этого вынести — вот почему [царство Чжэн] погибло прежде других!». Спели для него «Песни царства Ци», и он сказал: «Они прекрасны! Сколь мощны эти великие песни! Это князь Тэй был примером [для побережья] Восточного моря, и царство его нельзя измерить!» Спели ему «Песни царства Бинь», и он сказал: «Сколь они прекрасны и как они величавы! В них радость без низменной грязи. Таков был поход князя Чжоу на восток?» Спели ему «Песни царства Цинь», и он сказал: «Здесь то, что мы зовем звуками Си, и если Цинь смогло стать одним из царства Ся, то велико оно, и величавость его достигла предела! Не оттого ли это, что им заняты] прежние [земли] царства Чжоу». Спели ему «Песни царства Вэй», и он сказал: «И они прекрасны! Сколь они стройны и величавы и в то же время приятны,— как будто кто-то с легкостью проходит сквозь горную теснину. И тот, кто укрепит их доблестью духа, "тот будет светлый владыка [царства]!» Спели ему «Песни царства Тан», и он сказал: «О, глубина мысли! И разве не здесь народ, оставшийся [с времен совершенного царя Яо, правившего] царствами Тао и Тан? И если бы это не было так, почему бы печаль в них простиралась так далеко? И если бы то было не влияние благородной доблести царя, кто бы смог создать такие [песни]?» Спели для него «Песни царства Чэнь», и он сказал: «Если в стране нет господина, сможет ли она просуществовать долго?» О «Песнях царства Гуй» и последующих он ничего не сказал. Спели ему «Малые оды», и он воскликнул: «Прекрасны они, и полны мысли, и проникнуты единым духом, и негодование в них не выражено словом. Здесь [ощущается уже] упадок духовной доблести дома Чжоу»... Спели ему «Великие оды», и он воскликнул: «Какая ширь! Какая гармония! В изгибах смен напева ощущаю прямоту всего целого. Разве в них не доблесть духа царя Вэня!» Спели для него «Гимны»...