Ирина Рябий - Обратная перспектива

Когда от веры русской отреклись
И вышли в путь, надеясь на «провидца»,
То заплутали, вспомнили молиться, —
Но позабыли слов священных смысл!..

Какая пустынь усмирит наш век?
Какая боль грехи искупит наши?
И нам не миновать уже сей чаши…
О, Господи! И Ты был Человек!

«Ах, дети бесовы, не вемо, что творят:
Россию светлую врагу продать хотят!» —
Так Аввакум, ревнитель старины,
Неистово ругался из тюрьмы.

Я Никона грешнее во сто крат,
Хотя люблю старинный наш обряд,
Но как далек обычай тех времен
От нынешних привычек и знамен!

Носить священник джинсы не велит;
И в книгах — ересь, и в картинах — стыд.
Сожженный заживо за веру без новин,
И протопоп все то же говорил:

«Все веды прямо служат сатане —
Одним смирением
жить можно на земле!» —
И я десницею крещусь семь раз подряд,
А шуйцей поправляю свой наряд.

На Красную площадь —
красней нет на свете
От кровушки русской
(не хватит морей) —
На Красную площадь
по скользкой планете
Текут пилигримы сюда,
в мавзолей.

Так вот ты какой,
наш отеческий гений,
Ты, знавший, что делать,
и общий исход,
На карту поставивший
жизнь поколений,
Российский мессия,
сулитель свобод!
Ты щедро делился
кремлевскими снами
И сны золотые
поныне глядишь,
Очнись, посмотри,
что случилось-то с нами:
Где сон, а где явь —
как теперь отличишь?

Идут, как сомнамбулы:
люди — не люди?
Как время, застыл
у ворот часовой…
А кровь все течет…
Кто безумцев разбудит —
Нарушит всеобщий наш
сон золотой?

Новые близятся сроки —
В воздухе зреет гроза.
Где вы, святые, пророки, —
Слепнут без света глаза!

Где вы пророки, святые? —
Бремя настало смут:
Снова друг друга слепые
В страшную бездну влекут!

Я Вас прошу, ведь сон Ваш неглубок,
Смертельней ночь, нависшая над веком,
Очнуться Вам,
чудесный странник света,
Распутать исторический клубок.

Никто-никто не знает, как и где
Найдутся силы, чтобы нам подняться,
И горько сознавать себя на дне,
И поздно о прошедшем сокрушаться…

Ах, Николай Васильевич, потом
Досмотрите свой сон прелестный…
Вы дописать должны сожженный том,
Чтобы Россия светлая воскресла!

Милые, далекие, родные —
В непогоду вы в края чужие
Залетели — в клетке оказались…
А на родине от вас-то отказались…

Оборвалась связь времен: потомки
Покидают дом в обмен на блага, —
Не впихнуть страну
с тряпьем в котомки! —
Хоть с лукавым слажена бумага.

Чувство родины — неведомое чувство, —
Как в глазах отцов мы пали низко!
Потому сегодняшнее грустно, —
Лишь далекое мне дорого и близко!

Не пируют давно олимпийские боги
И не шлют сыновей
к нам на подвиг и бой, —
Все глядят, как Сизиф,
сбивший до крови ноги,
Катит на гору камень опять пред собой.

Так, подобно камням,
век стремится за веком
Из сизифовых рук
с непреклонной горы,
Повторяя бессмысленный
путь человека,
Над которым безглавая Ника парит!

О, русская наша земля,
разве ты за холмом?
Где твоя красота?
Пуст и разграблен
наш дом.
Черная тьма забот
нам заслонила свет.
На мразь и на татей, знать,
богатырей-то нет!
Скудная, словно степь
на миллиарды верст:
В озерах не то чтоб рыб —
нет отраженья звезд…
Ты ли, моя страна,
ты ли Россия есть?!
Знать, ты Россия и есть,
коли враги не спят,
Думая, что б еще
можно отсель унесть,
Зыркая, где б еще
можно сокровищ взять!
Кто не успел,
кому злата и серебра? —
Глупое воронье:
простерло свои крыла? —
…………………………………………
Не вынести вам вовек
русской души щедрот,
Духа наших святынь, —
тем лишь богат народ!

Русский характер —
крепость и крест,
Крепость и крест,
хоть и степи окрест:
Крепость к земле,
и к нужде, и к беде,
К холоду в доме,
и к скудной еде,
К бабе сварливой,
к пустой голове,
К праздникам древним,
к чинам и к тому,
Мучает кто,
словно черти в аду.
Нож на глаза попадется —
и хвать:
Изверг на небо,
и мученик вспять.
Снова мучитель,
и снова терпеть —
Крест целовать
и акафисты петь.

Мчащийся поезд в сиянии лунном
И не захочешь — увидишь в стекле…
— Правду? — И правду!
Вот только какую? —
С мертвым Людмилу вдвоем на коне…

Или, как дядя рассказывал Ване,
Горькую правду, что вынес народ…
Только не вынес он, знаете сами,
Эту дорогу.
— И та — заведет!

— То-то оно, а мы едем, все едем,
Станций все нет, а быть может, того…
— Слышали, поезд такой есть на свете —
Сквозь времена, как писал Гумилев…

— Вон, за окном, параллельно нам мчится…
— Это вам снится.
— Да кто там?
— Вне нас
— Жизнь наша, видно, отстала, стучится…
Слышите стуки.
— Не слышно сейчас…

— Видите: тройка, и пение — слуша-й!
И замерзающий в поле ямщик,
— И… для чего-то скупающий души
Чичиков к нам присоседился вмиг!

— Нет, то Чубайс.
Так и смотрит нахально.
Так и вцепляется рыжий-то глаз…
— Это ж луна. Рассуждая астрально…
— Продали, суки, Россию и нас…

— Это не так — торгует он газом!
— Газом травили фашисты — заразы! —
Правда, бывает, взрывается газ!

— Эх, и раздолье какое, однако,
Кажется, храм?
— Да откуда он здесь?
— Слава те, Господи, что не собака
И не свалившийся под ноги бес!

— Ближе, глядите, как будто-то особа:
— Боже! Царица Небесная? Ты ль?!
— Видите?
— Видим, но только ковыль,
— …Да за пригорком сияние словно…
— А над гробами читают канон,
— В память разлей!
— Се — единая чаша!
— А во гробех-то мы спим
мертвым сном.
И не имеем, Владычица наша,
Иные мы помощи, кроме Твоей!