Юрий Мышонков - Храни вас Бог!

пустых заявлений,

найти у природы

приют…

в туристской палатке

особенно сладки

цветные и добрые

сны,

я бурым медведем,

назло всем соседям,

готов подремать

до весны…

Надеюсь…

Я жив,

любовь моя жива,

стихов нетканых

кружева

согреют нас

в дороге…

душа

по кромочке ножа

скользит и падает,

дрожа,

мечтает

о подмоге…

я жив,

в ошибках и грехах,

пусть жизни суета

и прах

принадлежат

пороку…

молчок,

что совести клочок,

по жизни крутится

волчок —

и мы от света

сбоку…

я жив,

к чему ненужный спор?

пусть страх в укор

и боль в упор,

а смелости немного…

душа

по кромочке ножа

идет наощупь,

чуть дыша,

но, так надеюсь,

к Богу…

Беспробудно

За цветной мишурой

арендованных сук

мы своей нищеты

прячем рваные шрамы,

и на миг заглянуть

нам уже недосуг

в обворованных душ

опустевшие храмы…

не спасут позолота,

парча и меха —

наши язвы страшнее

увечий калеки,

если скрыта душа

под коростой греха,

и святою водой

не отмыться вовеки…

в добровольном плену

у страстей и утех,

со случайными делим

случайное ложе —

помолиться за этих

легко и за тех,

жаль, себя отмолить

не придется, похоже…

и томится душа —

ей одной суждено

век земной коротать

в одиночной шкатулке,

где от черной тоски

беспробудно темно,

и не хватит свечей

осветить закоулки…

оправдаться легко —

целый ворох причин,

только втоптано все,

что заложено свыше:

в пустоте безысходной

от боли кричим,

но не слышим себя,

и Господь нас не слышит…

Домашний ангел

Ночью боль голодной сворой

Лезет прямо на кровать —

Вызывать не нужно «скорой»,

Никого не надо звать…

Боль жует меня и гложет,

Прижимается до слез,

Только знаю, мне поможет

Сострадательный наш пес…

Обогреет мягкой печкой,

Обернет целебным сном,

И стучит его сердечко —

Мой охранный метроном…

Добрый ангел на больничном

Для недугов всех гроза,

И в обличье непривычном

Смотрит преданно в глаза…

Одна на всех Москва

Город славный, ты подарен

Всей России на века,

У России нет окраин,

Но одна на всех – Москва!

Белокаменным обличьем,

Златоглавой высотой,

Ты проста своим величьем,

И велика простотой.

Будь столице благодарен

И запомни на века:

У России нет окраин,

Есть одна на всех – Москва!

Счастье на лотке

Лошадки мерзнут на лотке,

Старушка в стареньком платке

Торгует счастьем – покупайте,

Коли любо,

В потоке торопливых стай,

Твердит старушка: налетай!

И улыбается младенчески

Беззубо…

Но, как назло, наоборот,

С утра торопится народ

Нырнуть в метро, где духота

И давка,

Вот и пойми-ка их, людей, —

Проходят мимо лошадей,

И мимо счастья самодельного

Прилавка…

Стоят открыто, не в тени,

Всего-то руку протяни:

Но я бегу – на встречу

Опоздаю,

Лошадки мерзнут на лотке,

Старушка в стареньком платке

Придет ли завтра снова?

Этого не знаю…

Ночная стража

Подгоняемы друг дружкой,

Мы с собакой мерим ход,

Словно сторож с колотушкой,

Строгий делаем обход…

По дорожке, вдоль забора,

По лазейкам и кустам,

Безо всякого разбора —

Тут и там, тут и там…

Чует тонкий нос собаки,

Не пропустит острый глаз

Ни следов недавней драки,

Ни опасности для нас…

Так идем ночною стражей

По нахоженным местам,

Останавливаясь даже —

Тут и там, тут и там…

Крещение

Дай, Бог, в такие холода

Бездомным малой передышки,

Мороз богатым – не беда,

А бедным – всё одни ледышки…

Дай, Бог, в Крещение Твое

Голодным ситного краюшку,

Вдобавок теплое белье,

И не вина – так хоть чекушку…

Дай, Бог, им не волхвов дары:

Супца бы, пусть не до отвала,

Подай им тихие дворы

С вертепом теплого подвала…

Дай, Бог, согреться до нутра

Твоим рабам: а мы все кто же?

Дай, Бог, дожить нам до утра —

И бедным, и богатым тоже…

И за них придется

Господи, взгляни, какие лица,

А в глазах греха – не передать:

Вот палач, предатель и блудница,

И за них придется умирать…

Господи, ты слышишь злые крики

Тех, кто пел осанну в эти дни:

Гаснут веры призрачные блики

В дьявольском: распни его, распни…

Господи, они на представленье

Поспешат к распятью на кресте.

Ты и вправду веришь во спасенье

И в любовь людскую во Христе?

Господи, взгляни на эти лица —

Миру все греховному под стать:

Ослик, муравей и голубица —

И за них придется умирать…

Святый Сергий

Юный отрок без запинки

Пел псалмы по памяти,

Святый Сергий по тропинке

Шел к церковной паперти…

Примостил к витой ограде

В стороне скамеечку —

Тихо просит Христа ради

Грошик да копеечку…

Отче Сергий строг и светел:

Не торговцев и менял —

Он блаженную приветил

И хмельному попенял…

Так, неузнаваем вроде,

Стражем у земных ворот:

Если праведник в народе —

К правде выведет народ…

Святый Сергий не воитель,

Но осилит словом меч:

Плачет Русь – его обитель,

Как обитель не сберечь?..

Чтобы не мазнула чадом

Золотого тлена ложь,

Отдает в подмогу чадам

И копеечку, и грош…

И в молитвах дни и ночи

Сердца чистого уста —

Исповедуй души, отче,

Души жаждущих Христа…

Видит отче всех, кто, грабя,

Застит православный свет —

Будет новый им Ослябя,

Будет новый Пересвет!..

Чистый четверток

Великий чистый четверток,

И мы скорее без порток

Стремимся телом в ванны, в души —

А нам отмыть сперва бы души…

Соната до-мажор

В метро соната до-мажор

Слегка непозволительна:

На скрипке девушка-стажер

Фальшивила пронзительно…

Но так взывала к доброте,

Слегка иносказательно,

Что ноты замечать не те

Совсем не обязательно…

Взгляд на Берлин

В уютном Берлине слякоть,

простуда висит туманом,

и хочется пить и плакать

с утра над таким обманом…

но круговорот житейский

не думает о подмоге,

и греется полицейский

в подбрюшине синагоги…

напротив сигналит точка —

и там ко всему готовы

два мальчика-ангелочка

и девочка из Молдовы…

под липами перерыто,

работают педантично,

и Гумбольдт глядит сердито,

хотя и молчит тактично…

так зябко арийской расе

бывает порой, поверьте,

и дети на Фридрихштрассе

шагают от жизни к смерти…

упавшие наземь блоки

искусственного погоста