Александр Поклонский - Роман в Instagram

Дремлет пророк
На берегу.
Долог ли срок?
Сказать не могу.

Свет и тепло,
Вернусь назад.
Помню его
Смиренный взгляд.

Я тебя никогда не видел,
Ты меня не качала в саду.
Если кто-то тебя обидел,
Я заступником стать не смогу.

Не бежал я к тебе из школы,
Не едал я твоих пирогов,
Не учили мы вместе глаголы,
Не искали проверочных слов.

Ни стихов, ни открыток, ни писем
Я тебе никогда не писал,
А сегодня я словно зависим –
Этот час разговора настал.

Здравствуй, бабушка, как ты, Таня?
С фотоснимка улыбка в ответ.
В белоснежном простом сарафане
Ты встречаешь туманный рассвет.

Пусть не знаю тепло ладони,
Колыбельную песню твою,
Но сегодня в железном вагоне
Я с букетом фиалок стою.

– In vino veritas?
– Si, si.

На террасе в цикадном звучанье
Разливается лунная ночь.
В горном воздухе благоуханье,
Как в Эдемском саду, точь-в-точь.

Мне не спится, с бокалом рубина
Я вдыхаю ночной аромат.
В прошлых помыслах нет властелина.
Я себе адвокат и солдат.

Точно Горький под тенью оливы,
Я о судьбах российских грущу.
Но, услышав родные мотивы,
Подневольно глаза опущу.

Это что же? Горячий испанец
«Очи черные» мне поет.
И гитары мерцающий глянец
Окружающих ближе зовет.

Его голос, спокойный и звучный,
То дурманит, то клонит ко сну.
И сегодня из лучших он лучший,
В наших душах разбудит весну.

Темнокожая итальянка,
Улетающая «Рим – Ницца»,
Мне сказала: «Сегодня жарко –
Не желаете освежиться»?

Обхватив мою шею властно
В том углу, где не ходят люди,
Целовала меня страстно,
Целовала меня в губы.

Попросив и огня, и дыма,
Выдыхая пары ментола,
Улетела она из Рима,
Запивая разлуку колой.

Темнокожая итальянка…
По ночам мне она снится.
Самолет приземлился мягко.
Я приехал: «Москва – Ницца».

Новые стихи я напишу,
Их тебе прочту по телефону.
Обо всем тебя я расспрошу,
Помолюсь на новую икону.

Ты поплачешь тихо у окна,
Выставишь рассаду на балконе.
Маленькая женская слеза
Упадет в горячие ладони.

Вспомнишь, как осеннюю порой
Вместе мы уехали на море,
Вечерами слушали прибой,
Говорили. В солнечном просторе

Мы вкушали сочный виноград,
Узнавая, что такое счастье.
Ты надела лучший свой наряд –
Маленькое хлопковое платье.

Расскажу, что виделось во сне,
Попрошу я мудрого завета.
Станет легче жить мне на Земле
От простого матери ответа.

Мы теперь дале́ко-далеко,
Между нами города-дороги.
Только без тебя мне не легко.
Знают это все на свете Боги.

С бокалом вина из Сицилии
Я слушаю августа дождь.
Нет в мире печальней идиллии,
Чем знать то, что ты не придешь.

Не встретишь меня, улыбаясь, ты,
Не спросишь о прожитом дне.
Как страстно порой отдавалась ты,
Мне.

А если попробую снова я
Твой номер набрать в тишине.
В отрытые окна ты – новая –
Посмотришь в глаза вышине.

Увидела цифры знакомые,
И вспомнила утренний сон,
В котором мы, просто знакомые,
Идем меж Казанских колонн.

Холодный коктейль и espresso…
На миг я печали забыл.
Янтарно-балтийским экспрессом
Разверзнут заманчивый тыл.

Здесь каждая улица – тайна,
А каждый булыжник – боец.
Гуляю без компаса, плана
Я, не гражданин, не купец.

Откуда доносятся звуки?
Однажды седой трубочист
Пожал мои детские руки.
Теперь я обычный турист.

Увижу песчаные замки.
Построены детской рукой.
Здесь кто-то оставил вьетнамки,
Поспешно уехав домой.

Бушуешь, холодное море,
Что бьешься о берег волной?
Меня позабудешь ты вскоре.
Лишь пены следы кружевной.

Под вечер прохладно, и ветер.
Едва согревает бальзам.
Закуски из шпэка и крекер.
Не верит и Рига слезам.

Я тебя нарисую стихами –
И улыбку, и бархат волос.
Все, что будет еще между нами,
Все, что грезилось, все, что рвалось.

Я тебя нарисую стихами.
Не дал Бог мне иного, и пусть
С голубыми такими глазами,
В них то радость, то светлая грусть.

Я тебя нарисую стихами.
Гордый стан и высокую грудь.
Моих губ ты коснешься губами
И прошепчешь: «Со мною побудь…»

Я тебя нарисую стихами
И повешу в прихожей портрет.
Не померкнет годами, веками
Исходящий лазоревый свет.

Я тебя нарисую стихами,
Но об этом узнаешь ли ты?
За морями, за теми ветрами,
У подножия той высоты.

Мальчик в метро на коленях стоит
С просьбой о помощи маме.
Боль и лечение ей предстоит,
Муки в больничной пижаме.

Верят ли люди записке в руках,
Мелочь в коробку бросая,
Тлеет надежда в усталых глазах,
Медленно угасая.

Люди спешат на работу, домой.
Просьбу заметив едва ли.
Лишь старичок с бородою седой,
Все остальные молчали.

Не оскудеет дающих рука,
Мальчик, с колен поднимаясь,
Милость разложит в два старых кулька,
Тихо уйдет, не прощаясь.

Мальчик в метро на коленях стоит.
Утром, в обед, вечерами.
Просит людей предоставить кредит,
Бога – о здравии мамы.

В дорогу снова – поезд «Псков – Москва»
Умчит меня от дома дорогого.
Мои с рожденья данные права
На радость встреч – отобраны сурово.

Рядами кресла, будто самолет,
Бессонной ночи грустные мотивы,
Мне предстоит безрадостный полет
До призрачно-туманной перспективы.

Отец проводит, спросит о делах.
Солгу ему о том, что все в порядке.
Влаку картошку, яблоки в узлах.
Мы помолчим о разном на площадке.

Поможет сумки бросить. «Саш, пока…»
Уйдет до отправления состава.
Он мне рукой махнет издалека,
Блеснет очков массивная оправа.