Наталья Кирилина - Тянет в небо

А вы помните, будто недавно:
Утром дрожь пробирала сирень,
И весенние шёпоты плавно
Проникали в заливистый день?
Розовел и смущался шиповник,
Старый тополь стоял нелюдим,
Первый ландыш,
как трепетный школьник,
Признавался фиалке в любви.
А сегодня знакомый художник
Размывал на листах акварель,
И казалось, что лето возможно,
И в душе ликовала свирель.
Но сентябрь с неизменной усмешкой
Проливал золотую печаль,
Раскраснелась во мху сыроежка
И кружил незапамятный вальс…

Печальный сумрак, гладкие аллеи,
Здесь время замедляет бег,
Стремительно промчавшейся недели,
Как будто не было и след ее растаял,
Свиристели устроили привычный свой ночлег,
Здесь тишину лелеет вечер,
И елей бархатные свечи, как от напастей оберег…

Беспомощно проваливаюсь в сон,
Где люди греют ноги словно цапли,
Вьют гнёзда из обрывков серой пакли
И медленно шагают в унисон.
Продуманы движенья.
Вдоль спины —
Уже не крылья, скомканные перья.
И нет былого в голосе доверья,
И нет ни состраданья, ни вины.
Безвременье рождает тусклый свет.
Но отчего они не видят солнца?
Липучками для мух блестят оконца
И яблони роняют пустоцвет.
Беспомощно проваливаюсь в сон,
Смахнуть стараясь липкую тревогу.
Пред выходом присяду на дорогу
И явью будет след мой занесён.

Бывают облака высокого полёта,
Но кажется, они по озеру плывут.
Как чудо-корабли уносят вдаль кого-то,
Задраены трюма и выверен маршрут.

Швартуются легко у старого причала.
Уже устала ждать, грустит на берегу
/Солёная от слёз, всё лето горевала/,
Компания друзей в компании подруг.

И я прощу себе смешное фантазёрство,
Улыбкой проводив последний караван.
У осени подчас чудеснейшее свойство —
Вернётся жаркий день и верится в обман…

Придти, остановиться, замереть.
Ногами осязать морскую пену.
Заката торжествующая медь
Спешит на сцену.

Отдать на растерзание ветрам
Дневных забот бессмысленную ношу.
А море как партер по вечерам,
На театр похоже.

Волнуются и радостно кипят,
Шумят ряды зелёными волнами.
И шёлковые юбки шелестят
Перед глазами.

Осень, ночь мрачнеет,
Вышли на аллею
Шастать длинноногие дожди.
Стерегут добычу —
Заплутавших птичек,
Зонтик прижимающих к груди.

Просят о расплате,
Бесполезно тратят
Кладезь расплескавшихся небес —
Пленницы по лужам
Плавно в танце кружат,
Словно исполняют полонез…

Стылые шальные —
Росчерки косые,
Что же вам не спится по ночам?
И поют надрывно
В горе неизбывном
И скользят по девичьим плечам…

Август с улыбкой позднею
Сонно качал на волне
Небо солёное звёздное
Бисером на полотне.

Ковш задремавшей медведицы
Полнится зыбкой водой.
Душно – не спится, не бредится.
Лодку причалил прибой.

Лето стремится в запасники,
Красок бледнеют мазки,
Лунные светятся часики —
Всё, от модерна до классики,
Спит.

Лето нахохлилось, лето уходит.
Спит у причала старик-пароходик,
Крыльями бьют оголтелые чайки,
Шустрых мальчишек шкодливые стайки
Пробуют воду худыми ногами,
Ходит карась золотыми кругами,
Косы понурили бледные ивы —
Лето уходит…
неторопливо…

И не оглянется – гордая дама.
Вот ведь какая, мой друг, мелодрама!

Птицы строчками, многоточием
режут серого неба слои.
Как-то лето прошло между прочим,
прихватив обещанья свои.
Кто там видится за перекрёстком,
зябнет жёлтой косынки узор?
Это в белой рубашке берёзка —
расписной конаковский фарфор.
…а стихи в пожелтевшей тетрадке
перечитаны тысячу раз…
Те, что я написала украдкой —
не про нас…

Когда спокойно и легко,
А время выскользнуло ниткой:
Ансамбли пухлых мотыльков
Несут к цветам смычки и скрипки,
Волнуясь, лиственный навес
Начертит символы и ноты,
Закружит вальсом до-диез,
Удод расправив ирокез,
В смущеньи завершит охоту…
Ещё по-летнему пестры,
Вплетая солнечные блики,
Ковры настурций многоликих
Зажгут весёлые костры.

Меняется парка знакомая повесть,
Вечернее солнце ныряет в пруду.
Возьму передышку, забуду про совесть,
Её не развесишь у всех на виду.

Уйти от насмешек – пустая затея.
По зеркалу – уток скользит триолет.
В полёт отпускаю бумажного змея,
И нет мне покоя на старости лет…

Подхвачена ветром пустая бравада,
/какой-то чудной из меня трубадур/
И не отвести изумлённого взгляда —
Как солнце под вечер ныряет в пруду.

Уже сачком не уловить
В деталях дня улыбку лета.
Росой холодного рассвета
Осенний храм позолотить
Выходит осень,
Между дел,
Собрав крыжовника остатки.
Играет ветер с ивой в прятки,
Спонтанно тополь поржавел…

Но пламенеет георгин —
Назло дождям и непогоде,
И увядающей природе
Поёт
Величественный гимн.

У шаровидных ив, как перья страусов листы…
Трепещут.
Досадно им, они уже не блещут,
Смиренно ожидая часа своего.
И кажется,
Нет в мире ничего,
Что их спасти могло…
Но вот, уже и солнышку конец,
Его заволокло.
Осенняя картина изменилась разом,
Всё стало, вдруг, обычно глазу
И фантазировать желание прошло…

…так поздней осени туман
звучит невидимою скрипкой —
и полувзгляд, полуулыбку
дарит промозглый «музыкант»…
И отрываясь от забот,
махнёшь прохожим виновато,
что дел у них невпроворот —
им не до тётенек крылатых,
не до сомнительных красот…
И вот летишь, /сказать смешно/ —
сама себе, наверно, снишься —
не важно, где ты приземлишься,
и где взлетела – всё равно…

Вот и лето отторгла осень —
Несминаем лежит рассвет.
Отчего же так сердце просит
То, чего и в помине нет?

Нежной завязью облетело,
С первым холодом унялось —
Недосказанная новелла,
Недошедший к обеду гость…

А вчера ещё, помнишь, вишни
Оседали до самых трав
И галдели птенцы под крышей?
Мы смотрели, носы задрав,