Эдуард Асадов - Стихотворения о любви

Я прошу: никогда не ревнуй меня к прошлому.
Ну зачем нам друг друга зазря терзать?!
В прошлом было и вправду немало хорошего,
Но довольно и злого и тошно-претошного,
Вспоминать о котором — как хину глотать!
Я мечтаю дела сопрягать с желаньями,
Ты пойми, моя трепетная звезда,
Жить на свете одними воспоминаньями
Не умней, чем по кругу ходить всегда.
А еще я заметил, сама суди:
Чем живем мы и дышим на свете дольше,
Тем прошедшего больше у нас и больше
И все меньше того, что еще впереди….
Вот поэтому надо сказать заранее,
Что любой, кто изведал невзгод вполне,
Хочет именно только на новизне
Сфокусировать больше всего внимания.
Пусть еще не легла нам на души тень,
Но уже мы давно не в телячьем раже.
И транжирить на мелочи новый день
И нелепо, и просто обидно даже!
И покуда нам мыслится и хохочется
И сердца, как и встарь, не хандрят в груди,
Еще многое видится впереди,
А назад постоянно смотреть не хочется.
И, шагая все к новым и новым дням,
Мы, надеюсь, немало еще увидим.
А ревнуя друг друга к былым годам,
Мы же попросту сами себя обидим!

Ты спешишь на свиданье. И в сердце твоем
Все, пожалуй, смеется. А как иначе?!
Все весенним, наверно, горит огнем!
Только мне как-то стыдно признаться в том,
Что тебе не могу пожелать удачи…
Ревность хуже, наверно, чем едкий дым.
Надо жить в доброте и высокой радости.
Но чтоб милой любви пожелать с другим —
Нужно быть ну пускай не совсем святым,
Но хотя бы стоять на пороге святости…
Коль судьба в них друг к другу любовь пробудит,
Что ж прикажете, петь или звать музыкантов?!
Только нету подобных во мне талантов
И навряд ли когда-нибудь это будет!
Но коль счастье не вспыхнет в ее дому
И удачи не будет от тех свиданий —
Все равно запоздалых потом признаний
Я, наверно, не вынесу, не приму!
Нет, все это не глупые словоблудии,
Не тщеславьем набитая голова,
Просто трудно как в праздники, так и в будни
Знать, что ты там всего только номер два!
В чувствах странными часто бывают люди:
Спорят, мирятся, кто-то порой схитрит.
Где-то зло, где-то мягко друг друга судят,
Но когда вдруг серьезно и крепко любят —
То уже не умеют прощать обид!

Пришла неприятность, и я расстроился.
За что мне, простите, такая «радость»?
Но только я вроде бы успокоился,
Как, здравствуйте: новая неприятность!
А ты, не теряя привычной гордости,
Спросила, взглянувши светло и ясно:
«В чем дело? Откуда все эти сложности?
Ведь раньше же было все так прекрасно!»
А я улыбаюсь: мне это «нравится»…
Все верно… Прекрасно и вправду было.
Но дело-то в том, что одна красавица
В ту пору ужасно меня любила…
Когда же любовь вдруг как будто пятится
И смотрит порой хмуровато-косо,
Вот тут хоть убей: ничего не ладится…
И в этом-то, видимо, суть вопроса.
Смеешься? Ну что же: и впрямь занятно!
Я мог бы все сложности перечислить,
Но, вижу, тебе и без слов понятно.
Люблю, когда люди умеют мыслить!
Уж нам ли прекрасного не досталось?!
И ты не зря сейчас улыбаешься.
Ведь что нужно сделать, чтоб все получалось
И жизнь превосходнейше состоялась?
Ты лучше, чем кто-нибудь, догадаешься…
Ведь сложности мира и вздох любой
Зависят вовек лишь от нас с тобой!

Ах, как много женщины теряют
Оттого, что, возвратясь домой,
На себя такое надевают,
Что подчас наряднее бывает
Даже, вероятно, домовой!
Тут не пустяковая задача,
Дело это — мудрого ума.
Ведь себя ж в запущенность упряча,
Позабудет женщина иначе,
Что она — поэзия сама!
И хоть я в нарядах не знаток,
Понимаю: дома — по-домашнему.
Но когда домашность «по-неряшному»,
Тут, простите, впору наутек.
На работе чуть ли не влюбляются:
— Хороша, изящна! — Но зато
Жаль, что им не видно ту «красавицу»,
Что порою дома одевается
Черт ведь знает попросту во что!
Увидав ее в «домашнем платье»,
Вы бы просто потеряли речь:
То ль она в засаленном халате?
То ли в кофте с бабушкиных плеч?
Но, смутясь, сказала бы красавица:
— Так ведь в доме нету же мужчин!
Ну, а папа, братья, муж и сын,
Это же, конечно, не считается! —
Вот такой житейский оборот!
Только ей подумать бы впервые,
Что, быть может, все наоборот,
Что совсем ориентир не тот
И свои важнее, чем чужие?!
Что душа у братьев или сына
Как-никак — не прошлогодний снег.
И что муж, он все-таки мужчина
И, пожалуй, даже человек!
Да к тому ж в житейских столкновеньях,
Как ни странно, часто виноват
Да все тот же выцветший халат,
Что порою раздражает взгляд,
Да и просто портит настроенье.
И, пожалуй, чтобы быть счастливыми,
Чтоб и в будни пели соловьи,
Надо вечно, всюду быть красивыми,
Дорогие женщины мои!

Люблю сердца, способные простить.
Нет-нет, отнюдь не как-нибудь бездумно,
А с добрым сердцем, искренно и умно.
Простить — как бы занозу удалить…
Подчас так сладко горечь затаить,
Ведь нет теперь уже пути обратно,
А выйдет случай — крепко отомстить!
Приятно? Да и как еще приятно!
Коль отомстил — считай, что повезло:
Дал сдачу на укусы бессердечности!
Но зло обычно порождает зло,
И так идет, порой, до бесконечности…
От всепрощенья сердце не согрето,
А беспринципность — сущая беда.
Есть зло, когда прощенья просто нету!
И все же так бывает не всегда.
Пусть гневаться и даже раздражаться
Приходится, хоть это нелегко.
А все же зло, коль честно разобраться, —
Зачем хитрить?! Давайте признаваться:
Порой совсем не так уж велико!
Месть с добротою сложно совмещать.
И что порой важнее, я не знаю,
И все-таки стократно повторяю:
Люблю сердца, способные прощать!

У любви не бывает разлук,
У любви есть одни только встречи,
До смешного счастливые речи
И ни лжи, ни тем более мук.
«Как же так! — скажут мне. — Где любовь,
Там всегда и обиды, и споры,
Бесконечные ревности, ссоры,
Примиренья и ревности вновь!»
Но давайте подумаем здраво:
Там — то счастье, то — лесть, то — месть.
Бесконечных эмоций лава,
Только есть ли уверенность, право,
В том, что это любовь и есть?!
При любви ведь не жгут корабли,
И разлука в любви не считается,
Даже если сердца друг от друга вдали,
Встреча все-таки продолжается!
Ну так скажем же вновь и вновь:
При любви все обиды мнимы,
Ибо там, где живет любовь,
Все преграды преодолимы!