Эдуард Асадов - Стихотворения о любви

Они без слов понимали друг друга,
И не было в мире сердец нежней.
Он бурно любил. А его подруга
Любила, быть может, еще сильней.
Есть множество чувств на земной планете,
И все-таки, что там ни говори,
Навряд ли найдется прибор на свете,
Способный измерить накал любви.
Насколько все было у них счастливо —
Прочувствовать было бы слишком сложно.
Однако же было все так красиво,
Что попросту вычислить невозможно!
И все ж вдруг такое порой случается,
Что там, где все тысячу раз прекрасно,
Свершается вдруг до того ужасно,
Что просто в сознаньи не умещается…
Встречая весенне-душистый шквал,
Шагнули они вдруг беде навстречу
И в самый спокойный и светлый вечер
Попали под бешеный самосвал.
А дальше, как тысячи лет подряд,
Взлетев под сияющий свод святилища,
Они оказались у врат чистилища,
Откуда дорога и в рай, и в ад…
И, глядя печально в свои бумаги,
Сказал им сурово премудрый Петр:
«Хоть думай о горе, хоть думай о благе,
А промысел Высший и чист и тверд.
Кому-то грустится, кому-то хохочется,
Ведь судьбы не мы, а за нас вершат,
Не все получается так, как хочется,
Тебе, — он сказал ей, — дорога прочится
Отныне и присно в кромешный ад.
Когда-то ты в юности нагрешила,
И ныне, что выпало — принимай.
А мужу иное Судьба решила:
Грешил ты немного, что было — то было,
Ступай же отныне в прекрасный рай!»
Но он на колени упал с мольбою:
«Пусть будет такой и ее стезя!
Оставь же ее навсегда со мною!»
Но Петр покачал головой: «Нельзя!
Конечно, все это ужасно сложно,
Но так существует мильоны лет:
Вот если за грешником вслед, то можно,
Но только подумать здесь крепко должно:
Обратной дороги оттуда нет!»
Но он улыбнулся: «Смешной секрет!
Разлука в любви — пострашней страданий!»
И в страшную лаву без колебаний
Он прыгнул навечно за милой вслед!
Мораль тут излишня: пойми и знай:
Ведь если бы все мы вот так любили,
То чувства людей обрели бы крылья,
А наша земля превратилась в рай…

Мы спорим порой, будто две державы,
А после смеемся, слегка устав.
И все же не могут быть оба правы,
При спорах один все равно не прав.
Ах, люди! Ведь каждый, ей-богу, дивен.
Вот книгу читаем и снова спор:
«Ты знаешь, прости, но роман наивен», —
«Наивен? Но это же просто вздор!»
А может ли сеять раздор природа?
Еще бы! И даже порой с утра:
«Взгляни: нынче сказка, а не погода!»
«Да, да — препаскуднейшая жара!»
А бывает ли так: не склоня головы,
Оба спорят, но оба при этом правы?!
Да, когда они фразу за фразой рубят,
Но при этом безбожно друг друга любят!

Возможно, я что-то не так скажу,
И пусть будут спорными строки эти,
Но так уж я, видно, живу на свете,
Что против души своей не грешу.
В дружбу я верил с мальчишьих лет,
Но только в действительно настоящую,
До самого неба костром летящую,
Такую, какой и прекрасней нет!
Но разве же есть на земле костер,
Жарче того, что зажгли когда-то
Два сердца с высот Воробьевых гор,
На веки веков горячо и свято?!
О, как я о дружбе такой мечтал
И как был канонами околдован,
Пока не осмыслил, пока не познал
И в чем-то вдруг не был разочарован.
Пусть каждый ярчайшею жизнью жил,
Но в этом союзе, клянусь хоть небом,
Что только один из двоих дружил,
Другой же тем другом высоким не был!
Да, не был. Пусть сложен житейский круг,
Но я допускаю, хотя и туго,
Что к другу приехавший в гости друг
Мог даже влюбиться в супругу друга.
Влюбиться, но смуты своей сердечной
Даже и взглядом не показать,
Тем паче, что друг его, что скрывать,
Любил свою милую бесконечно.
Сердце… Но можно ль тут приказать?
Не знаю. Но если и вспыхнут страсти,
Пусть трудно чувствами управлять,
Но что допустить и как поступать,
Вот это все-таки в нашей власти!
Я гения чту за могучий ум,
За «Колокол», бивший в сердца набатом,
И все же могу я под грузом дум
Считать, что не все тут, быть может, свято.
И надо ли, правды не уроня,
Внушать мне, как высшую из примеров,
Дружбу, в которую у меня
Нету великой и светлой веры.
Ведь дружба — есть чувство, как жизнь, святое,
Так как же уверовать и понять,
Что можно дружить и навек отнять
У друга самое дорогое?!
А вера моя до могилы в том,
Что подлинный друг, ну а как иначе,
Лишь тот, кому твердо доверишь дом,
Деньги, жену и себя в придачу!
Стараясь все мудрое познавать,
Держусь я всю жизнь непреклонных взглядов,
Что классику следует уважать,
Осмысливать, трепетно изучать,
Но падать вот ниц перед ней не надо.
А тех, кто сочтет это слишком смелым
Иль попросту дерзким, хочу спросить:
Желали б вы в жизни вот так дружить?
Молчите? Вот в этом-то все и дело…

Мы идем с тобой, взявшись за руки,
Вдоль бульвара меж тополей.
Я б хотел тебя вскинуть на руки
И нести по планете всей…
Ты смеешься: «Увы, когда-то
Я легка была словно пух…
А теперь не бесплотный дух!
И поднять меня сложновато…»
«Что мне груз! — говорю я. — Милая!
Пусть года по судьбе прошлись.
Только я еще с доброй силою,
Мог тебя б еще вскинуть ввысь!
Впрочем, сколько бы плоть ни весила,
Только надо признаться смело,
Что характер наш, скажем весело,
Иногда повесомей тела…
И, прости за такую фразу,
Только, если зажжен огнем,
Я вздыму тебя ввысь не сразу…
Значит, дело тут только в нем.
А коль так, то во имя мудрости
Ты характер чуть-чуть измени:
Убери из него все трудности,
А все нежности сохрани.
Вот тогда-то мы, взявшись за руки,
Может, станем зари светлей,
И тебя сквозь огни-фонарики
Я уверенно, вскинув на руки,
Пронесу по планете всей!»

Россия начиналась не с меча,
Она с косы и плуга начиналась.
Не потому, что кровь не горяча,
А потому, что русского плеча
Ни разу в жизни злоба не касалась…
И стрелами звеневшие бои
Лишь прерывали труд ее всегдашний.
Недаром конь могучего Ильи
Оседлан был хозяином на пашне.
В руках, веселых только от труда,
По добродушью иногда не сразу
Возмездие вздымалось. Это да.
Но жажды крови не было ни разу.
А коли верх одерживали орды,
Прости, Россия, беды сыновей.
Когда бы не усобицы князей,
То как же ордам дали бы по мордам!
Но только подлость радовалась зря.
С богатырем недолговечны шутки:
Да, можно обмануть богатыря,
Но победить — вот это уже дудки!
Ведь это было так же бы смешно,
Как, скажем, биться с солнцем и луною,
Тому порукой — озеро Чудское,
Река Непрядва и Бородино.
И если тьмы тевтонцев иль Батыя
Нашли конец на родине моей,
То нынешняя гордая Россия
Стократ еще прекрасней и сильней!
И в схватке с самой лютою войною
Она и ад сумела превозмочь.
Тому порукой — города-герои
В огнях салюта в праздничную ночь!
И вечно тем сильна моя страна,
Что никого нигде не унижала.
Ведь доброта сильнее, чем война,
Как бескорыстье действеннее жала.
Встает заря, светла и горяча.
И будет так вовеки нерушимо.
Россия начиналась не с меча,
И потому она непобедима!