Владимир Высоцкий - Идет охота на волков…

Комментатор из своей кабины
Кроет нас для красного словца, —
Но недаром клуб «Фиорентины»
Предлагал мильон за Бышовца.

Что ж, Пеле как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле,
Вместе с Жаирзинио.

Муром занялась прокуратура, —
Что ему — реклама! — он и рад.
Здесь бы Мур не выбрался из МУРа,
Если б был у нас чемпионат.

Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене — и рад.
А у Пеле — «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.

Может, не считает и до ста он, —
Но могу сказать без лишних слов:
Был бы глаз второй бы у Тостао —
Он вдвое больше б забивал голов.

Что ж, Пеле как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле,
Вместе с Жаирзинио.

Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене — и рад.
А у Пеле — «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.

Разбег, толчок… И стыдно подыматься:
Во рту опилки, слезы из-под век, —
На рубеже проклятом два двенадцать
Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам как на духу:
Такова вся спортивная жизнь, —
Лишь мгновение ты наверху —
И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подергаю славу я.
У кого толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая!

Разбег, толчок… Свидетели паденья
Свистят и тянут за ноги ко дну.
Мне тренер мой сказал без сожаленья:
«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!

У тебя — растяженье в паху;
Прыгать с правой — дурацкий каприз, —
Не удержишься ты наверху —
Ты стремительно падаешь вниз».

Но, задыхаясь словно от гнева я,
Объяснил толково я: главное,
Что у них толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая!

Разбег, толчок… Мне не догнать канадца —
Он мне в лицо смеется на лету!
Я снова планку сбил на два двенадцать —
И тренер мне сказал напрямоту,

Что — начальство в десятом ряду,
И что мне прополощут мозги,
Если враз, в сей же час не сойду
Я с неправильной правой ноги.

Но лучше выпью зелье с отравою,
Я над собою что-нибудь сделаю —
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую!

Трибуны дружно начали смеяться —
Но пыл мой от насмешек не ослаб:
Разбег, толчок, полет… И два двенадцать
Теперь уже мой пройденный этап!

Пусть болит моя травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты, —
Но я все-таки был наверху —
И меня не спихнуть с высоты!

Я им всем показал «ху из ху», —
Жаль, жена подложила сюрприз:
Пока я был на самом верху —
Она с кем-то спустилася вниз…

Но съел плоды запретные с древа я,
И за хвост подергал все же славу я, —
Пусть у них толчковая — левая,
Но моя толчковая — правая!

Я скачу, но я скачу иначе, —
По камням, по лужам, по росе, —
Бег мой назван иноходью — значит:
По-другому, то есть — не как все.

Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды.
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!

Мне сегодня предстоит бороться, —
Ска́чки! — я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца, —
Но не я — жокей на мне хрипит!

Он вонзает шпоры в ребра мне,
Зубоскалят первые ряды…
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!

Нет, не будут золотыми горы —
Я последним цель пересеку:
Я ему припомню эти шпоры —
Засбою, отстану на скаку!..

Колокол! Жокей мой «на коне» —
Он смеется в предвкушенье мзды.
Ох, как я бы бегал в табуне, —
Но не под седлом и без узды!

Что со мной, что делаю, как смею —
Потакаю своему врагу!
Я собою просто не владею —
Я прийти не первым не могу!

Что же делать? Остается мне —
Вышвырнуть жокея моего
И бежать, как будто в табуне, —
Под седлом, в узде, но — без него!

Я пришел, а он в хвосте плетется —
По камням, по лужам, по росе…
Я впервые не был иноходцем —
Я стремился выиграть, как все!

Я несла свою Беду по весеннему по льду, —
Обломился лед — душа оборвалася —
Камнем по́д воду пошла, — а Беда — хоть тяжела,
А за острые края задержалася.

И Беда с того вот дня ищет по́ свету меня, —
Слухи ходят — вместе с ней — с кривотолками.
А что я не умерла — знала голая ветла
И еще — перепела с перепелками.

Кто ж из них сказал ему, господину моему, —
Только выдали меня, проболталися, —
И, от страсти сам не свой, он отправился за мной,
Ну а с ним — Беда с Молвой увязалися.

Он настиг меня, догнал — обнял, на руки поднял, —
Рядом с ним в седле Беда ухмылялася.
Но остаться он не мог — был всего один денек, —
А Беда — на вечный срок задержалася…

Копи!
Ладно, мысли свои вздорные копи!
Топи!
Ладно, баню мне по-черному топи!
Вопи!
Все равно меня утопишь, но — вопи!..
Только баню мне как хочешь натопи.

Ох, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь!
Но сомневаюсь, что отмоюсь!

Не спи!
Где рубаху мне по пояс добыла?!
Топи!
Ох, сегодня я отмоюсь добела!
Кропи!
В бане стены закопченные кропи!
Топи!
Слышишь, баню мне по-черному топи!

Ох, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь!
Но сомневаюсь, что отмоюсь!

Кричи!
Загнан в угол зельем, словно гончей — лось.
Молчи!
У меня давно похмелье кончилось.
Терпи!
Ты ж сама по дури про́дала меня!
Топи!
Чтоб я чист был, как щенок, к исходу дня!

Ох, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь!
Но сомневаюсь, что отмоюсь!

Купи!
Хоть кого-то из охранников купи!
Топи!
Слышишь, баню ты мне раненько топи!
Вопи!
Все равно меня утопишь, но — вопи!..
Топи!
Эту баню мне как хочешь, но — топи!

Ох, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь!
Но сомневаюсь, что отмоюсь!

Не космос — метры грунта надо мной,
И в шахте не до праздничных процессий, —
Но мы владеем тоже внеземной —
И самою земною из профессий!

Любой из нас — ну чем не чародей?!
Из преисподней наверх уголь мечем.
Мы топливо отнимем у чертей —
Свои котлы топить им будет нечем!

Взорвано, уложено, сколото
Черное надежное золото.

Да, сами мы — как дьяволы — в пыли,
Зато наш поезд не уйдет порожний.
Терзаем чрево матушки-Земли —
Но на земле теплее и надежней.