Иван Барков - Заветные сочинения Ивана Баркова

Купецкие жены, подьячихи, портнихи —
Великие статихи,
Великие спесихи,
А пуще что всего, так еться лихи.
Когда случится быть в гостях им у кого,
В убыток не введут хозяина того.
Тогда тут пуще всех чиницы
Купецки молодицы:
Ни капельки винца не пьют во весь обед
И будто бы им в нем и нужды нет;
Хозяйка лишь с вином, а та ей: нет, мой свет,
Мне лучше прикажи стаканчик дать водицы.
Хозяюшка, смекай, поднесть что надо ей,
Хозяйка, не жалей,
Подружке не воды, винца в стакан налей,
Та выпьет вместо квасу,
А после на прикрасу,
Зашед в заход особнячком,
И тянут сиволдай не чаркой — башмачком.
Таким-то образом была одна беседа,
А это завсегда:
У женщины хмельной чужая уж пизда,
Без подубрусника гуляет у соседа.
И как-то за рекой
На той беседе был детина щепеткой,
Приметил он одну молодку пьяну.
Пошла та спать в чулан — и он за ней к чулану,
Одну ее он там застал.
Детина без амуру
Ту пьяну дуру,
Подняв подол на пуп, и еть ее он стал.
Приятно пьяной то, она без всей тревоги,
Поднявши кверху ноги,
Сказала лишь — Кто тут? нет, эдак не шути,
Я от венца свого ни с кем так недоточна,
Дай мужу к нам войти.—
Тот стал хуй вон тащить, не хочет доети.
Но уж у ней в пизде гораздо было сочно,
Ебливая жена не может утерпеть,
Готова умереть,
Да лишь изволь доеть
Детину слезть с себя та баба не пускает
И, лежучи под ним, задорно подьебает.
У ней в пизде горит,
Так пьяная тому детине говорит:
— Еби, еби, Ильич, хоть я и подъебаю,
Да я тебя не знаю,
А знаю я того,
Где праздную теперь, в гостях я у кого.

Случилось старику в гостях заночевать,
— А где — нет нужды в том, на кой черт толковать?
На свадьбе ль, на родинах,
Ну пусть хоть на крестинах
Вот нужда только в чем седому старичище:
Молодка тут была собой других почище
Молодка весела,
Молодка не дика,
И на молодушку встал хуй у старика.
А хуй уж был таков, как нищего клюка,
Ночь старому не спится,
Встает,
Идет
Искать напиться
Не к кадке он пошел черпнуть ковшом кваску,
Но к той молодушке, что навела тоску.
Она спала тогда уж в саму лучшу пору,
Отворен путь к пизде, и нет к пизде запору,
Затрясся старый хрыч, хуй стал его как кол,
Он шасть к молодушке без спросу под подол
И непригоже взял молодушку за шёрстку.
Схватя ту шёрстку в горстку.
Над сонною пиздой хрыч старый ликовал,
Хуй чуть не заблевал.
Старик пришел в задор такой, что дозарезу;
Что, мнит, не будет мне, а я долой не слезу.
Молодке лишь на пуп рубаху засучил —
С молодки сон сскочил:
Та слышит не мечту, не сонну грезу,
Что некто шевелит по нижнему прорезу;
И думала сперва, что кошка ищет крыс,
Кричала кошке: брысь!
Но как опомнилась, зрит вместо кошки буку,
Ощупав у себя меж ног той буки руку.
— Кто тут? — вскричала так. — Ах, государи, тать
Хотела встать,
Покликать мать.
Тут струсил мой старик, не знал, куда деваться,
Не знал, чем оправдаться.
— Небойсь, я ничего, — сказал, — не утащу:
Хотелось мне испить, я ковшичка ищу.

Прохожего застигла ночь.
Прохожий ночевать зашел к одной старушке.
Тепло нашел в избушке.
У той старухи дочь —
Девочка молоденька,
Девочка не дурненька,
Девочка не дика.
Приподнялась в портках на девочку битка.
Миленько он на ту посматривал девочку
И мыслил с ней одну повеселиться ночку.
Как время всем пришло ложиться уже спать,
Постлала на полу соломки дочке мать.
Сама, задувши свечку,
Легла на тёплу печку.
Детина дождался,
Старуха как заснула,
Взвился и поднялся —
Как вошь его куснула.
И полегоньку он к девочке прибрался.
И чуть сам дышит.
Девочка все то слышит.
Девочка не спала;
Девочка хоть мала,
А дело всё смекнула.
Да только от себя его не оттолкнула.
Не поворотится, как сонная лежит,
Сама дрожит.
Мужик ярится,
А хуй бодрится
И хоробрится.
Уже его урод
У пиздьих был ворот,
Но мужичок, туда его не суя,
И рассуждает так:
Не в пору и не в мочь ей будет мой елдак,
О толстоте толкуя:
А девка ведь мала
И, может быть, цела —
Не стерпит еще хуя.
Но как ни размышлял, а вышел из терпенья
И видит, что нельзя без ебли обойтись.
Не может так зайтись.
Бабон его приходит в страх, муде в смущенье.
Помалу он концом к пизде свой хуй приткнул;
Полплеши лишь воткнул,
Полплеши обмокнул,
А весь хуй не обмочит,
Лишь только дрочит,
В пизде щекочет,
В пизде клокочет.
Вздурилась девка тут: чего мужик,
Что хуй велик,
Боится?
С задора шевелится:
Не страшен девке хуй, пролезет к ней и ось.
Вскричала мужику: — Пихай, пихай, не бойсь!

Черкас поехал в лес дрова себе рубить,
Жена осталася в дому ребят кормить.
Лишь только муж с двора, москаль тут к ней в светличку,
Целует молодичку,
Дает гостинца ей, и дочке, и сынку —
Вручил по крендельку.
Еще робятам дал бобов по пуку,
А матке хуй свой в руку.
Гостинец детки жрут, а матка лишь держала,
С задору вся дрожала.
Детина тот не долго длил:
Подол у ней он заголил —
Зачем туда пришел, то делать он и хочет.
Молодка хуй уж дрочит.
Черкасенку москаль за печку повалил,
И стали еться смело.
Мальчишка хоть был мал,
А все смекал их дело.
А как они уже досыта наеблись,
То тотчас разошлись.
Один пошел домой, другая тут осталась
И мужа дожидалась.
Черкас с дровами лишь на двор,
Мальчишка тот провор
Бежит и сам немует,
Отцу он об всем, что было, репортует:
— Здоров будь, батенько.
Черкас на то: — Что скажешь мни, сынко?
— Як то: пришов москаль и сив на стуле,
Дав нам орихив и бобов по жмуле,
А матке свиклу дав, сховав от нас за печь,
Да як в нее попре… — Черкасу внятна речь.
А мальчик то ж да то ж лепечет,
Отца свого лишь тем увечит:
— Тять! Матка москаля на животе качала,
А он совав в нее, як свиклу, красна скала.
Матинка лишь сопе,
Москаль на ней як спе.
Черкас на землю кнут и шапку свою кинул.
Сказал сынку: — Москаль все сердце мое вынул!
— И ниту, тятенька, не сердце москаль брав,
Из маты вытянув лишь красный свой бурав.

В деревне иль в селе — не знаю я сего,
Да только мне и знать нет дела до того,
Коль басенку вяжу,
Довольно я скажу,
Что жил
И негде был
Крестьянский сын, детина,
А попросту сказать, великая дубина,
Однако не скотина,
Да только со скотом он в дружбе пребывал:
Кобылой хлеб пахал,
Кобылу он пасал,
Кобылу и ебал.
Природное ль имел он к оной побужденье,
Иль шапки когда нет, так ладен и колпак?
Затем, что завсегда дурачий хуй — дурак,
Не любит он в посте иметь уже говенье,
Не может коль пизды прямой себе достать,
То рад он и в фарье кобыльей щекотать,
Лишь только б было слатко,—
Исправнейшей битке везде дорога гладка.
Полезши в курицу, полезет в петуха,
Невесту ублудив, ублудит жениха,
А если будет где поуже и жирнее,
Готов он уети, пожалуй, иерея.
Недаром вить сея пословица идет:
Где видит хуй дыру, туда хуй и бредет.
По этому вот так крестьянский сын уставу
Имел всегда свою с кобылкою забаву,
Далече не ходил,
А в хлев или сарай буланку заводил
И, как лишь случай был,
С буланкой веселился.
Желать себе красот других он не стремился,
Доволен был одной
Своею он судьбой,
Кобыльею мандой.
И так в один как день, домой приехал с пашни,
Оставя все свои други затеи, шашни,
Он, прежде как ебал,
Хвост к гриве подгибал,
С пресильной ярости, с великого задору
Схвативши в зубы хвост,
приставивши к забору,
Он начал в хомуте, он начал и в шлее,
Взмостяся на нее, ему как было можно,
Ети своей биткой ее неосторожно;
А сквозь забора щель
Соседка девушка, то видя, примечает,
Из глаз не выпущает,
Однако не мешает.
В пизде уже хлюпит,
В пизде уже шлюпит,
Буланушка пыхтит,
Иванушка крехтит.
И в самый уже час, в то само время точно,
Совсем когда в пизде уж стало быти сочно,
Кобыла не стоит,
Кобылушка дрожит,
Кобылушка бежит.
Но тут еще тогда детине не зашлося,
Досыта наетись пизды не удалося,
Он держится на ней, еще чтоб доети.
Кобылушка — серти!
Но та кобыла с ним туда-сюда вся ходит,
Девочкино тогда терпение выходит,
Что мочи было в ней, она захохотала.
— Тпру, стой, буланушка, Постой, Иванушка,
Куда поехал ты, соседушка? — сказала.