Юрий Визбор - Песни настоящих мужчин

Забудь про все, забудь про все,
Ты не поэт, не новосел,
Ты просто парень из тайги —
Один винчестер, две ноги.
Тайга вокруг, тайга – закон.
Открыта банка тесаком,
А под ногами сквозь туман
Хрустит хребет Хамар-Дабан.

И жизнь легка – под рюкзаком
Шагай, не думай ни о ком,
И нету славы впереди,
А впереди одни дожди.
За перевалом умер день,
За перевалом нет людей,
И вроде нет на свете стран,
Где нет хребта Хамар-Дабан.

В мешочек сердца положи
Не что-нибудь, а эту жизнь,
Ведь будут тысячи столиц
Перед тобою падать ниц,
И будут тысячи побед,
А снится все-таки тебе
Одно и то же: сквозь туман
Хрустит хребет Хамар-Дабан.

Ищи меня сегодня среди морских дорог,
За островами, за большой водою,
За синим перекрестком двенадцати ветров,
За самой ненаглядною зарею.

Здесь горы не снимают снегов седых одежд,
И ветер – лишь неверности порука.
Я здесь построил остров – страну сплошных надежд
С проливами Свиданье и Разлука.

Не присылай мне писем – сама себя пришли,
Не спрашивая тонкого совета.
На нежных побережьях кочующей земли
Который год всё ждут тебя рассветы.

Пока качает полночь усталый материк,
Я солнце собираю на дорогах.
Потом его увозят на флагах корабли,
Сгрузив туман у моего порога.

Туман плывет над морем, в душе моей туман,
Все кажется так просто и непросто…
Держись, моя столица, зеленый океан,
Двенадцать ветров, синий перекресток!

Вот что я видел: курит командир.
Он командир большой подводной лодки,
Он спичку зажигает у груди
И прикрывает свет ее пилоткой.
Подлодка, скинув море со спины,
Вновь палубу подставила муссонам,
С подветренной цепляясь стороны
Антеннами за пояс Ориона.

Глядит он в море – в море нет ни рыб,
Нет памяти трагических походов,
Нет водорослей, нет солнечной игры
На рубках затонувших пароходов.
Глядит он в море – в море есть вода,
Скрывающая черные глубины,
А под водой – подводные суда:
Чужие лодки – черные дельфины.

Глядит на берег – нет цветов на нем,
Нет девушек, нет хариусов в реках.
Он видит там чужой ракетодром,
Чужую власть чужого человека.
Мой командир не молод, но не сед.
Он каждый день бывает в отделенье,
Где на сигарах атомных торпед
Ребята спят, поют, едят варенье.

Антенны ожидания полны,
Приказ несет нелегкую заботу,
Смыкаются две черные волны
Над кораблем, дежурящим по флоту.
И снова нет ни неба, ни земли,
И снова ситуация такая:
Дежурные по флоту корабли
Россию по ночам оберегают.

А мы сидим и просто курим…
Над океаном снег летит.
Мы перешли вот эти бури,
Которых вам не перейти.
Мы сквозь такие мчались беды,
Что отрывались от земли.
Мы не попали в домоседы,
Но и в пираты не пошли.

Лежит на скалах неудачник,
Вспоров обшивку о туман.
Листает ветер наш задачник —
Непостижимый океан.
И все мы знаем: вон оттуда,
Из-за причального плеча,
Встает бесформенное чудо
И семафорит по ночам.

Быть может, утро нам поможет
Дороги наши выбирать,
Искать дороги в бездорожье,
Неразрешимое решать.
Не утонуть бы нам сегодня!
Стакан грохочет о стакан,
И, как подвыпивший подводник,
Всю ночь рыдает океан.

Куда девались звезды,
Упавшие в моря?
Маяк кричит тревожно.
Я говорю серьезно:
Пока еще не поздно —
Списаться с корабля.

Корабль наш имеет
Трубу и задний ход.
Труба дымит опасно,
Винты скрипят ужасно,
И никому не ясно,
Чем кончится поход.

Но, в общем, нет печали,
Досады даже нет.
Видали вы едва ли
Все то, что мы видали.
На вас не напасешься,
Ребята, сигарет.

Но мы в морях не раз встречали зори
И пили спирт, болтаясь между льдин.
Мы все пройдем, но флот не опозорим,
Мы все пропьем, но флот не посрамим.

Замотало нас невозможно,
Закрутило туда-сюда,
Оттоптали в ночи таежной
Забайкальские поезда.

А вообще-то все трын-трава, —
Здесь Курильские острова,
Что являют прекрасный вид
Бессердечности и любви.

Здесь дымит вулкан Тятя-яма.
Только черти и дураки
Не готовятся постоянно
Каждый час откинуть коньки.

Над вошедшим в гавань «японцем»
Пароходов несется крик,
Утро нас угощает солнцем,
Самолетами – материк.

Но сюда неизбежно манит
Это буйствие всех стихий,
И отсюда бредут в тумане
Наши песни и наши стихи.

Здесь не Рио и не Москва,
Здесь Курильские острова,
Что являют прекрасный вид
Бессердечности и любви.

Я на земле бываю редко,
Ты адрес мой другой имей:
На карте маленькая клетка,
Вся в голубом, в цветах морей.
Там ветры волны нагоняют,
Там в шторм работают суда.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.

Под самой северной звездою,
И без луны, и при луне
Здесь тралы ходят под водою,
Разинув пасти в глубине,
И рыбы длинные не знают,
Какая движется беда.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.

С бортов, ветрами иссеченных,
Мы зорче вроде бы вдвойне.
Вот фотографии девчонок
Качают штормы на стене.
Приснись мне, женщина лесная,
По облакам приди сюда…
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.

Мы словно пахари на поле,
И тралы родственны плугам,
Но только снегом дышит полюс,
Сгоняя штормы к берегам.
То вечный день, то ночь без края —
Свидетель нашего труда.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.

И даже там, на теплом юге,
Где вроде создан рай земной,
Качают сны мои фелюги,
Качают койку подо мной.
Что красота мне расписная? —
Мне корешей своих видать.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.

По судну «Кострома» стучит вода,
В сетях антенн качается звезда,
А мы стоим и курим – мы должны
Услышать три минуты тишины.
Молчат во всех морях все корабли,
Молчат морские станции земли,
И ты ключом, приятель, не стучи,
Ты эти три минуты помолчи.

Быть может, на каком борту пожар,
Пробоина в корме острей ножа?
А может быть, арктические льды
Корабль не выпускают из беды?
Но тишина плывет, как океан.
Радист сказал: «Порядок, капитан».
То осень бьет в антенны, то зима,
Шесть баллов бьют по судну «Кострома».