Array Антология - Времени тонкая тень

Джон осторожно обтер все тем же платком оцарапанный лоб. Его правая рука почти сплошь была покрыта сочившимися кровью царапинами и ссадинами. Протез левой руки и оба ножных протеза также имели многочисленные повреждения внешних покрытий, имитировавших кожу, но их функциональные возможности почти не пострадали. Джон аккуратно протер кожу вокруг ран на правой руке и срезал с протезов с помощью топора чересчур длинные, болтавшиеся при движении лоскуты покрытия. Проделав эту работу, он глубоко задумался. Теперь можно было не торопясь, в деталях оценить свое положение.

Джону было совершенно ясно, что людоедская атака роботов была разработана и скрупулезно спланирована самым совершенным мозгом планеты – высшим ИИ. Было понятно также, что с целью стопроцентного успеха атака готовилась в полной тайне и была осуществлена максимально внезапно. Джон вспомнил чужое лицо Николь на смартфоне. Несомненно, это был чат-бот, а вся его семья, конечно, погибла. И только он чудом вырвался из лап озверевших машин. Но чудом ли? Джон снова задумался. ИИ вполне мог отдать соответствующий приказ спускаемому аппарату, и они с Жаном превратились бы в горстку пепла уже при приземлении. Да и потом, во время прохождения карантина, дороги домой – в любой момент ИИ мог с ними расправиться. Почему этого не произошло? Зачем был устроен весь этот квест? Неужели ИИ одержим садистским сладострастием?

Не находя ответов на свои вопросы, тем не менее Джон не мог поверить в то, что цель роботов – поголовное уничтожение человечества – была ими достигнута. Наверняка при ее исполнении что-то пошло косо и на каких-то участках людям все-таки удалось спастись. Убедив себя в этой мысли, он снова погрузился в тупую прострацию. Негромкий всплеск воды моментально вывел его из временного беспамятства. Джон внимательно вгляделся в уже начавший погружаться в вечерние сумерки берег ручья. Шелохнулись верхушки папоротника, и в двух метрах от Джона из густой травы показалась ехидная мордочка енота. Шумно нюхнув воздух, енот неуклюже выбрался на свободное место, встал на задние лапы и неподвижно уставился на Джона.

«А вот тебе-то, парень, видимо, теперь хорошо зажилось, – с завистью подумал Джон, – ни удобрений, ни борьбы с вредителями. Ручей, кукурузное поле – все твое. Одним словом, райские кущи, сады Эдема – все к твоим четырем лапам. Может быть, роботы старались именно для таких как ты – братьев наших меньших?» – И Джон подмигнул еноту. Енот с неожиданной ловкой проворностью моментально исчез в потемневших кустах, а Джон снова надолго задумался.

Из забытья его вывело легкое чувство голода. На лес опустилась теплая ночь. И все же от влажной одежды, от пережитого за день, его начал колотить мелкой дрожью лихорадочный озноб. Взошла луна. Поднявшись со своего насиженного теплого места, он, оглядевшись по сторонам, начал готовить себе ночлег, нарезая топором охапки травы и покрывая ее пластами снятого с дерева сухого мха. Сдирая с дерева очередной лоскут своего импровизированного покрывала, Джон вдруг застыл на месте – ему показалось, что на том берегу ручья, где-то вдалеке, зажегся и тут же погас огонь. Джон не отрываясь смотрел сквозь непроницаемую мглу леса точно в это место. Его сердце застучало часто и громко, нарушая царившую вокруг тишину. В полном напряжении прошла минута, две, и тут тот же огонек снова загорелся и потух, но уже через более продолжительное время. Мысли Джона прыгали как зайцы, он долго не мог привести их в порядок. Наконец он твердо решил пробираться к загадочному огню, чего бы это ему ни стоило.

Прохладная вода ручья, который необходимо было пересечь, вернула ему прежнюю стойкость и самообладание. Держа топор наперевес, Джон осторожно пробирался в чащу леса, слабо освещенную лунным светом, всеми силами стараясь при этом не сбиться с нужного направления. Огонь больше не зажигался. Тропа, по которой пробирался Джон, стала каменистой и пошла на возвышение. Пройдя еще пару сотен метров, Джон оказался перед изрезанной трещинами невысокой скалой, из провала которой слабо струился свет. Сердце Джона забилось с максимальной частотой. Провал оказался пещерой, неплотно прикрытой тяжелой матерчатой завесой. Джон прислушался. Из пещеры доносились обрывки человеческой речи. Постояв еще немного в нерешительности, набравшись духу, он осторожно отодвинул завесу в сторону и шагнул вглубь пещеры. Перед ним оказался короткий, низкий каменный проход, который резко расширялся и переходил в высокий и широкий грот, из которого в разных направлениях расходились узкие каменные коридоры. Стены грота и коридоры, насколько хватало взгляда, подсвечивались матричными светодиодами. В центре грота, в выложенном камнями очаге, потрескивая, пылал костер, вокруг которого сидели и полулежали десятка два людей, в основном мужчин. Люди моментально замерли, и все взоры обратились к Джону. Прошла минута всеобщего молчания. Из-за костра первой поднялась сутулая, тонкая фигура в поблескивающих от всполохов костра очках. Это был молодой человек с жидкой бородкой, в спортивном костюме и со спортивной шапочкой на голове.

– Добрый вечер, – произнес молодой человек, – как вас зовут?

– Добрый вечер, – с трудом отозвался Джон, – меня зовут Джон, Джон Смит.

– Очень приятно, Джон, – доброжелательно ответил молодой человек. – Садитесь ближе к костру, согрейтесь, – и, взглянув на исцарапанный лоб Джона и его изорванные одежды, добавил: – Вы ведь сегодня очень устали? Вам требуется помощь?

Джон не нашелся, что ответить, и только отрицательно мотнул головой, таким образом отказавшись от помощи, а затем, переступив с ноги на ногу, медленно подошел к костру. Ему тут же был предложен крепкий перевернутый деревянный ящик, на который Джон разом устало опустился.

– Позвольте представиться, – продолжал молодой человек, – меня зовут Симон, Симон Зарницкий.

Джон учтиво кивнул головой.

– Вы отдохните немного, – участливо предложил Симон, – а потом, когда сочтете нужным, расскажите нам, пожалуйста, вашу историю.

Джон в знак согласия снова кивнул головой.

Прерванная беседа возобновилась с прежней энергией.

Сидя у жарко разогретого очага, Джон никак не мог прийти в себя и заставить свой мозг вникнуть в происходящий вокруг костра разговор. Его мысли прыгали отдельно одна от другой, даже не пытаясь связываться в какие-то логические умозаключения. Наконец, согревшись до самых внутренностей, он усилием воли принудил себя внимательно вслушиваться в речи говоривших.

С жарким, под стать очагу убеждением говорил его новый знакомый Симон. Он доказывал остальным своим товарищам безальтернативность какой-то силовой акции, которая, по его мнению, обязательно должна была закончиться полным успехом. Ему спокойно возражал тщательно выбритый, с короткой стрижкой мужчина средних лет, одетый в рабочий комбинезон синего цвета с накинутой на плечи кожаной курткой. Как показалось Джону, доводы последнего оратора были более убедительны.