Светлана Север - Память сердца. Стихи. Проза

Откуда? Да из дедовых рассказов.
Он пацаном прошёл через войну
Отчаянным не только на проказы,
Недаром орден заслужил – «звезду».

«..А было мне не больше девяти,
Когда в посёлок наш ворвались немцы.
В то лето были сильные дожди…
Согнали всех: и женщин и младенцев.

Закрыли нас в бревенчатый сарай
И подожгли. Что дальше помню смутно.
Плач, стоны, страх, удушье, пламя, гарь…
Очнулся чуть живой почти под утро.

Не знаю, как я выжить смог в ту ночь,
Ведь обожгло меня довольно сильно.
Не плакал – здесь слезами не помочь, —
Собрался духом пред дорогой длинной:

Решил я к партизанам уходить.
Остаться здесь – наверняка погибну.
К тому ж о немцах надо сообщить.
Иду-бреду, от боли нет да всхлипну.

Быть может так и умер не дойдя,
Но вдруг наткнулся на разведку наших.
Забрали в штаб, немного погодя
Назвали сыном их полка… Что дальше?
Стал воевать по мере своих сил:
Депешу передать, стрелять учился,
К орудиям снаряды подносил,
Ходил в атаки… Видно, отличился:

За то вручили орден мне – «звезду»,
Медалью наградили «За отвагу»,
А летом – в сорок пятом что ль году? —
Пришла моя медаль уже «за Прагу»…»

Историю я эту помню с детства.
Теперь и правнук знает наизусть,
А он своим расскажет с малолетства —
Прапрадедом своим гордятся пусть.

У прадеда есть старенький альбом,
На фотографиях – однополчане,
Но есть одна, где прадед с крупным псом
Стоит у пулемёта на поляне.

Он этот снимок бережно хранит.
Я часто вечером за чашкой чая,
Прошу его рассказ свой повторить
И каждый раз по-новому внимаю.

«То было в сорок третьем, в январе.
Наш полк отбил у Гитлера посёлок,
Но ни души в нём, лишь в одном дворе
Скулил на пепелище пегий псёнок.

Откуда он? И как теперь с ним быть?
Да что тут думать!? Я его в охапку —
Раз уцелел, так, значит, должен жить! —
И разделил с ним на двоих буханку.

Поел и отогрелся наш малец —
Умильная мордаха, хвост колечком,
А кличку для него нашли – Боец —
И стали приучать носить аптечку.

Смышлёный вырос пёс и верный друг,
А немцев чуял вовсе на подходе.
Учует и давай шнырять вокруг —
Тревогу боевую бить во взводе.

Так множество атак смогли отбить,
И без потерь порою обходилось.
Он с нами до Берлина мог дойти,
Но, видимо, в судьбе не так сложилось.

Вели мы бой, и ранило меня.
Лежу в воронке и не чаю выжить.
Гляжу, Боец бежит ко мне, скуля.
Лёг рядом и мои ладони лижет.

Передовая. Мощный артобстрел.
Держась за пса, ползу до медсанбата,
Как вдруг ко мне «подарок» прилетел —
В двух метрах от меня лежит граната.

Вся жизнь, как в киноленте, пронеслась.
Я мысленно со всеми уж простился,
Но вмиг Боец схватил гранату в пасть,
И убежал, как будто растворился.

Меня он спас… Окончился тот бой,
Его похоронили, как солдата:
Могильный холмик с алою звездой
И в небо очередь из автомата».

Не только «старики» ходили в бой…
И сколько лет им было – «старикам»?
Отчизну заслонившие собой,
Бесстрашно шли вперёд, назло смертям…

Мальчишки, начинающие жить,
И девочки, не знавшие любви…
Смогли страну родную защитить,
И всю Европу от беды спасли.

А сколько их осталось там, в полях…
И на дорогах той, лихой войны?!
Которым стала матерью земля,
А души – унесли ввысь журавли…

О них осталась память на века —
О тех, кто не вернулся с той войны…
И подвиги в тех, огненных годах —
Народа и солдат одной страны.

Всех, опалённых пламенем войны,
Благодарим за жизнь и наш покой!
Поклон вам всем, родные, до земли!
Мы будем помнить Подвиг Ваш Святой!..

***
Солдат играл на раненом рояле,
В затишье перед боем, «Венский вальс»…
Война казалась просто нереальной,
Покуда эта музыка лилась.

И даже ветер замер в заоконье —
Не холодил дрожащую листву.
Солдат играл… закрыв глаза от боли —
От партитур, сгоревших на полу…

От битых стёкол, обгоревших щепок,
От паутин и листьев по углам…
Вальс Штрауса казался здесь нелепым,
Средь хлопающих взрывов тут и там.

Но он звучал! С неудержимой силой,
Назло войне, разрухе и смертям…
В нём столько в жизнь надежд и веры было,
Он был, как обращенье к небесам!

Старинный вальс, на раненом рояле,
С глубокими рубцами от стекла…
Но клавиши восторженно звучали,
И их не беспокоила война.

Рояль был стар и знал, что вальс тот вечен;
Война сожгла все ноты, но сейчас…
Назло и ей, и смерти, в бесконечность,
Плывёт бессмертный Штраусовский вальс!

Тот мир… Он был совсем иным.
Там пахло порохом и гарью.
Тот мир в мечтах лишь был цветным.
Там за свободу воевали.
Война сближала там солдат
В боях жестоких и кровавых.
Там каждый говорил всем: «Брат».
Там умирали не для славы.
Была другой тогда земля:
Багровой, липкою от крови.
Там не трава на ней росла,
А люди корчились от боли.
Парила в воздухе там смерть
И боевые самолеты.
Там не был слышен детский смех,
А только плач и крик их звонкий.
Там умирали, чтобы жить,
Переродившись в своих внуках.
Чтоб в будущем счастливым быть,
Не зная горя и разлуки.
Там ценностью считали хлеб
И каждой крошкой дорожили.
Лишь он один был на обед…
Мы помним все! Мы не забыли.

***
Сегодня Лизе восемь лет.
Вновь в лес беру её с собою.
Зима. Мороз. Наш стынет след.
Мы пилим старый дуб пилою.

Немеют пальцы на руках.
Она от боли тихо стонет.
Скрывая слёзы на глазах,
К земле свою головку клонит.

«Отец на фронте! Ты должна
Мне помогать!» – кричу ей гневно.
Ведь Лиза старшею была…
Худою, кроткою и бледной.

Я злюсь за это на себя
И нервно губы в кровь кусаю:
«Ах, Лиза, девочка моя,
Ещё чуть-чуть я обещаю!»

А после в тишине ночной,
Когда уткнувшись носом в стенку,
Она уснёт, а я с мольбой
Пред нею встану на коленки.