Лев Леонтьев - В клетке со зверьём

Ясным взором ты заштопала душу рваную мою.

Я моргнул – сверкнул наколками. Зная: выгляжу ослом.

Завязались взгляды долгие заковыристым узлом.

Вот как хочешь – так распутывай!.. Лишь подумал – вот он, мент! –

Из подъезда вышел спутник твой и распутал нас в момент.

Две секунды был он зрителем – стал судьёй и палачом:

посмотрел в лицо презрительно и слегка задел плечом.

Крут начальник: трепещи, братва! И в любви ему везёт…

Ни на что я не рассчитывал. Просто ожил – вот и всё.

Всего лишь упал

Упал со стены деревянный распятие-крест.

Я крепко повесил лет восемь назад, – буду гадом!..

Ну вот, началось!.. Дьявол – точно – обманет и съест!..

Да ладно, чувак дорогой, – только бредить не надо!..

Присел. И смотрю на него. Ну, а мысли – о том,

что сильным казался себе. На поверку же – слабый.

И мать до сих пор спит под крепким дубовым крестом.

А памятник мраморный ставить старушке пора бы!..

Земное создание – крест. Смерть и траурность бед.

А мысли при виде него – устремляются в небо!..

И в город, где не был, наверное, тысячу лет.

Где жжёт темнотища ослепшего братика Глеба.

А кто говорил: «Бог не выдаст, а Дьявол – не съест!..»?..

И снова опустятся скорбно и тягостно плечи.

Я знаю, зачем ты упал со стены, славный крест!..

Чтоб снова я думал о тех, кто любим бесконечно.

Слепой – не умерший. Он – искренне ждущий гостей,

чей день непустой – зряче, солнечно, радостно прожит.

Ах, как ты живёшь, милый брат, – в темноте, в черноте?..

И мысли какие – прозревшую душу тревожат?..

Ломаем судьбу. Жизнь бездарно кромсаем свою.

А после – ругаем себя и бессмысленно плачем.

Братишка, ты – прав!.. Над упавшим крестом признаю, –

что видеть уметь – совершенно не значит быть зрячим.

Вновь – мыслей поток. И мольбою его не унять.

Я крест подниму и с любовью повешу обратно.

Прости меня, Боже, что крест – где схоронена мать.

За то, что давно я не видел ослепшего брата.

Всем подряд

Мне приснились её глаза –

свет волшебный в душе остался.

И проснулся я в два часа,

вспомнить что-то ещё пытался –

форму губ и ушей. И нос.

Подбородок и шею тоже.

Цвет, объём и длину волос,

рост, фигуру и запах кожи.

Я себя до зари терзал, –

ждал: раскроется тайна ночи.

И смотрели из тьмы глаза –

это было красиво, очень.

Отыщу этот ясный взгляд,

обещающий бездну ласки!..

Встречным женщинам – всем подряд –

я заглядывать буду в глазки.

Вспомнил

Я вспомнил. Вслушался. Оттаял.

И лучшим другом сделал страх.

То, что забыл и не исправил, –

мне Бог напомнит в Небесах.

С ожившей в памяти картиной, –

себя давно простив уже, –

всё меньше я – подлец, скотина;

всё больше радости в душе.

Сперва – кошмары мне во благо,

а позже – славная игра.

Не стерпит крепкая бумага –

того, что сделано вчера.

Опять затянется силком нить

воспоминаний. Шапито!..

Сейчас неплохо бы всё вспомнить, –

чтоб меньше выслушать потом!..

Стою, обнявшийся с берёзой,

и ствол качнувшийся, – в крови.

А по щекам стекают слёзы.

А в них – остатки нелюбви.

Выбор есть

Сердцу холодно в груди.

А дорожка впереди –

стелется.

И чем дальше, тем сильней

жизни пасмурной моей

мельница.

Я, конечно же, – не плох.

Помогает Батька-Бог,

хмурится.

Не светлы мои дела, –

с малолетства увлекла

улица.

Скомкав памятную грусть,

на скамейке растянусь

сладостно.

Говорила правду мать:

всё сначала начинать –

тягостно.

Я – не трус, но – не герой.

Встало прошлое горой

мраморной.

Подневольные года.

И улыбка, как тогда, –

траурна.

Отдохнул?.. Хорош лежать!

Видишь? Вот легла межа

белая.

Выбор есть?.. Конечно, – нет!..

Жизнь хорошую, без бед –

сделаю!..

Я же сам себе не враг.

Эй, бродяга, твёрже шаг –

в светлое, –

где не надо ждать звонка.

Ну, а песенка зэка –

спетая!..

Гарантийный талон

Не раз был размазан бедой по земле

и часто терял я в туманах дорогу.

Жалел о поступках и глупо хмелел,

не слушая мысль: «Друг, иди же ты к Богу!..»

И вот я решился: икон накупил

и, в сумрак при свечке отправив квартиру,

всех сразу святых о простецком просил:

«Деньжат мне побольше, поездить по миру!..»

Не верилось в чудо, но вдруг чудеса

квартиру мою на заре посетили.

Мне дружно сказали святых голоса:

«Истёк в понедельник твой срок гарантийный!..»

Кошмар да и только!.. Мне так не свезло!..

Упущено время бездарно, нелепо.

И чтобы был выписан новый талон, –

придётся за ним отправляться на Небо.

А так неохота пройти новый путь.

Желания нет, и терпенья не хватит.

И жизни остаток – устало тянуть

уже без надежд и без всяких гарантий.

Ведь знал же, что время не ходит назад!..

Внимания хочет, – чтоб не было спешки…

Прости меня, Господи, – был виноват, –

всю жизнь игнорируя Службу поддержки.

Где начинается рассвет

Сообщил товарищ новость, –

в ней теперь сомнений нет:

где-то там, в горах суровых,

начинается рассвет.

Где-то там – обитель Божья

и торжественный покой.

И со сладкой в душах дрожью

мы идём крутой тропой.

Отдохни чуть-чуть, товарищ,

в гору путь – втройне далёк.

Встанем здесь, и ты заваришь

в котелке для всех чаёк.

Посидим у костерочка,

повздыхаем, помолчим…

На привале, ближе к ночи, –

разговор – неутомим.

Нас навряд ли остановят,

приказав залечь на дне, –

переломы, запах крови –

восхождений прошлых дней.

Это жгучая потребность –

покидать простор полей, –

чтобы быть поближе к небу,

оставаясь на земле.

Отдохни чуть-чуть, товарищ,

в гору путь – втройне далёк…

Где ты?..

Где ты, где ты, где ты,

Где ты, друг надёжный мой?..

Песни не допеты

Под сияющей луной.

Мы вдвоём с тобою, повезёт, – так вчетвером –

Вновь по тихим улочкам пройдём.

Влезть бы мне для шика

В старый супермодный клёш.

Жаль – в моих пожитках

Это диво не найдёшь.

Каблуков подковки по остывшей мостовой –

Был бы сверхпотрясным выход мой!..

Тёртая «Монтана»

Среди прочих тряпок есть.

Буду у фонтана

В пять, а лучше – ровно в шесть.

Опоздаешь?.. Ладно. Будешь поздно?.. Ну и пусть –

Я тебя, конечно же, дождусь.

Выпью кружку пива,

Пену горькую смахну.

Сплюну хмель красиво,

Папироску потяну.

Жизнь, как ты прекрасна! Наслажусь тобой сполна, –

Ты ведь у меня всего одна!..

…Столько лет промчалось

С незапамятных времён!..

Поминать досталось

с болью – множество имён.