Наталья Патрацкая - Стихи. Том 5. Время написания 2003 г.

На наших отношениях только точки,
Число тех точек: месяцы, года
Пред точками стояли в чувствах строчки,
Теперь все то, что было – ерунда.

Еще могу я быть немного нужной,
Для этого должна я быть рабой,
Должна я быть рабой твоей послушной,
Иначе и звонкам твоим – отбой.

Со всеми так, когда исчезнет страстность,
А это гостья редкая, весьма.
Семья на время связывает властно,
Любой длины кончается тесьма.

И я тебе звонить уже не стала,
И Новый год не повод для звонков.
А быть рабой. Желанье скрыто сталью.
Тесьма и сталь линейки из годков.

Новый год наливается силой,
Задышал, закричал, что он есть,
Но тот час же откинут на сито:
Он в истории новая весть.

Чувство есть, проезжаешь вершину,
На вершине бессонная ночь,
Старый год – въезд в историю шины,
Мы проехали. Дальше что? Прочь.

Так в любви побеждает новинка
Из эмоций, прелюдий, страстей.
Старый год стал забытою вилкой,
На бифштексе из лучших частей.

Старый стих, старый фильм, старый номер,
Стало прошлым безумство любви,
Новый год, он во всем еще молод,
И его, как флюиды лови.

И бегут в круговерти каникул:
Сказки, песни, улыбки и смех.
Вот, вот, вот и восторги все сникнут,
Жизнь войдет в прежний ритм из помех.

Земля меняет поколения,
Земля меняет день и ночь.
Кто знает прошлого колена?
В седьмом колене был точь-в-точь.

Клонирован самой природой,
В развитии идешь вперед,
И в прошлом цепь живого рода,
Ты удлиняешь свой же род.

Пересечения разных кланов
Усилят кровь одной родни,
Родятся новые уланы,
Они грядущего родник.

Бывают родственные связи,
Они несут болезнь крови,
А можно в прошлом всем увязнуть —
Клонироваться без любви.

Рождество, мороз и ветви,
Словно линии судьбы,
Простираются под светлым
Небосклоном из мечты.

Голубь сжался, точно шарик,
Под окном сидит один.
На судьбе все беды – шрамы,
Холод нынче господин.

Голубь вдруг расправил крылья.
И над ветками судьбы
Полетел. Две птицы рыли
Снег балконный без вражды.

Словно кто меня услышал:
Голубь стукнул мне в окно,
И поют опять под крышей.
Что за птички? Все равно.

Рождество и голубь мира,
Примирение хоть на миг,
Заиграла в холод лира,
На сугробах солнца блик.

Струи экзотических желаний
Струнами сыграв, бегут по телу,
Словно поднебесные послания
Выбрали экстаз своею темой.

Тело все блаженно встрепенулось,
Выбросив в пространство тик конвульсий,
Силы задремавшие проснулись,
Оживилась, задышала вольно.

Вот еще счастливое мгновенье,
Что несет здоровье и блаженство,
Подзарядка проникает в вены.

Обновление тела и эмоций,
Возрождение и мужчин и женщин,
Так любовь в здоровье лучший лоцман.

Синяк и на ноге бывает криминальный,
Синяк и на душе тревожит день и ночь.
Прелюдий от любви бывает слишком мало:
И вот уж не стоит никто у ваших ног.

Похоже, все равно, нет дел до новых ссадин,
Что вновь почтили вас уже в который раз.
Все ссадины души не пересадишь в садик,
Чтоб он потом расцвел колючками из роз.

Лишь боли говорят, что вы сегодня живы,
Что память лишь болит издержками забот.
Позвольте, может, вы вновь беситесь от жиру?
А синяки у вас заброшены за борт.

А я не утону, я поднимусь по трапу,
И ссадины мои конечно заживут.
Вы встанете у ног, и будите так рады,
Что розами души Вас мило назову!

Человек не так силен,
Коль кумир не весел.
Это шерсть? Нет, это лен.
Он гребет без весел.

Поразительный итог
В жизни есть у многих:
Сам к себе поэт так строг,
Что закрыты ноги,

Как закрытая душа.
Он, мол, не развратный.
Может, нет. Слова крушат
Память безвозвратно.

Скучно все. Переключу.
Вот актриса стонет.
Стережет свой дом, ключу
Сердцем пишет оды.

Она ходила в красном с белым.
Он – темно-синий был герой.
И вот, когда все вишни спели,
Жизнь обернулась к ним игрой.
Он к ней тянулся – мягкий, сильный,
Ее он Милой величал,
Она не Лиза и не Милка,
Но импульс шел, а взгляд кричал.

Она стирала. День был летний.
Звенит звонок как громкий зов,
Он звал ее как мушку к слету.
И дверь закрыл, замок – засов.
Проходит несколько мгновений
Из очень теплой тишины,
Закончен бал и стихли вены,
И в кресле с думами жены…

Она болела долго – долго,
Она страдала день и ночь,
Себя казнила, мало толку,
И шла от синего, прочь, прочь.
В ней зародился красно – синий.
В потоке красном он исчез.
И лик ее был бело-синий.
Так улыбнись. Ты – в жизни. Чиз.

Он долго женщин не любил,
Менял и изводил словами,
Он пары многие разбил.
Случайно он сейчас не с вами?

А он хотел лишь побеждать!
Но побеждать над кем-то надо,
Ему бы руку мужа жать,
Но лишь под чьим-то тихим взглядом.

С собой подругу с другом брал,
Смотрел, как тянутся друг к другу,
Потом подругу забирал,
А друга выдворял из круга.

Он часто жен чужих манил,
Пленил очами и фигурой,
Он с ними ласков, нежен, мил,
Коль муж платил за секс и туры.

Он долго женщин не любил,
Менял и изводил словами,
Он пары многие разбил.
Случайно он сейчас не с вами?

Иду сквозь облака, летающих снежинок,
Сквозь бурю нежных чувств, пылающих к тебе.
Деревья в кружевах немыслимых новинок,
И дремлют их стволы, замкнувшись все в себе.

Иду сквозь шум потерь, и сквозь сигналы горя,
Сквозь сон и ураган, потерянных надежд.
Иду сквозь шум дождя, не с кем давно не споря,
И кожею скреплю, и кожею одежд.