Наталья Патрацкая - Стихи. Том 1. 2022—2004

Чувство управляет человеком,
Этикет скандалит, но внутри.
Вот идет красавец, быть бы веку,
Он проходит где-то на два-три.

Чувствую идет с душой на вылет,
Он готов бы трепетно любить,
Но судей людских он не осилит.
Слухи. Разговоры. Все забыть.

Так проходят трепетно недели,
Он пройдет, не дрогнет даже бровь.
Видимо, себя мы полюбили,
Очень мы боимся чувства новь.

Но внезапно чувства встрепенулись,
Отточили импульсы волны,
Словно мы в миг в молодость вернулись,
Рядом бились волны из воды.

Волга встрепенулась чистой гладью,
Словно кожа тянет за собой,
Как-же кожу хочется погладить!
Нет, красавец! Чувствам всем отбой!

Привыкли к Интернету, нет сети,
Один лишь дождь отчаянно струится.
И солнышку не скажешь: «посвети»,
Но можно одиночества добиться.

И можно помолчать в своей лишь келье,
Где две кровати, да милейший шкаф.
Ведь поначалу каждый что-то мелет,
Потом в своей душе он станет Гафт.

То бишь из критики, и просто из молчанья,
Соседи вдруг становятся враги.
Как-будто бы прошло табу-венчанье
И в разговоры втянуты грачи.

А за окном одни грачи летают,
Вытаскивая мусор весь на свет.
Грачи людей прекрасно понимают.
Они всегда здесь были. Люди – нет.

Стекают капли с сосен, застревая
Лишь в окончанье веток и ствола.
А дождь идет, питье земле давая.
Но птицы не щебечут нет гола.

Однако зелень распускает косы,
Листочки распушились под дождем.
Еще чуть-чуть начнутся здесь покосы,
А мы тепла и солнца подождем.

Пансионат, дендрарий, Волга,
Сирень, береза среди полей,
Что поймою зовутся, полно,
Водичку местную налей.

От нее польза для желудка,
Или привет от докторов.
Среди истории голубка
С грачом гуляет средь котов.

Такое мирное соседство,
Животный мир среди листвы,
Здесь лечат все, и даже сердце
Забьется лучше в век весны.

И легкие вздохнут свободно,
Расправив крылья. Воздух – плен.
А ингаляция упорно
Выводит бронхи из систем.

А можно полечить колени,
Ладони в воске завернуть,
Исчезнут в миг остатки лени,
А полечившись – снова в путь.

А им дышать мешали долго,
Ведь рядом жизнь! Ведь рядом Волга!
Рыбалка для мужчин,
Для женщин танцы,
Так уровнялись чьи-то шансы.

Холод. Ветер. Волга. Ель.
Небо удивляет:
Облака плывут на мель,
Солнце замедляет.

Редкий вид со всех сторон:
Кустики, березки.
Ель не просто, ель-барон,
Шишки словно слезки.

А сосна? Нет, не одна,
Целые аллеи.
Вековая здесь сосна,
Небо сквозь белеет.

Дождик, солнце и тепло,
А бывает холод.
Много волн здесь утекло,
Путь у волги долог.

Руки можно опустить,
Подержав их в Волге.
Теплоход не пропустить,
Путь туристов долгий.

Перевернуть, перечитать и передумать,
В мозги чужие не влезать, в другие думы.
А так невзрачно на душе, когда все скверно,
А надо бы пройти еще все мимо сквера.
Короче, жизнь забьет ключом, зайди с мороза,
Здоровье все еще пищит, любви угроза.
А надо б просто подышать на фоне снега,
Пройти немножечко пешком и без телеги.
Вздохнуть всей грудью, отпустить любые тени,
И солнце в душу запустить, в златые сени.

Болезнь подкралась как змея
Различной нечестью,
Когда совсем не встала я,
Жизнь стала вечностью.
И кислород в носу моем
Шумел не медленно,
В реанимации не ной,
Жизнь стала бледною.

КТ – четыре у меня,
От легких только шум,
И всю исследуют меня,
У медицины – ум.
Я вся подключена была
К приборам, трубочкам.
Порой в воде своей плыла
Гусем иль курочкой.

Лежать все время на боку,
Дышать сквозь усики,
Я в Боксе ела на духу,
Подгузник – трусики.
Какой-то дикий маскарад,
И новогодний плен,
Но доктор вдруг сказал, что рад,
Я победила тлен.

И на девятый только день
лежу в палате я.
И кислород в носу как тень,
Но слабость знатная.
Еще почти я не хожу,
Дыхалка звонкая,
Но я в палате, я лежу.
А иглы тонкие.

Короче, что тут говорить,
Недели две прошло,
Когда я вышла из ворот,
И я пошла, пошла…
Прививки были у меня,
И даже целых две,
Но заболела, не кляня,
И так шла по судьбе.

Не так все радужно пошло,
На МРТ мой путь,
Ковид в мозги мои вошел,
И это просто жуть.
Мозги и сердце берегу,
И пью таблетки я,
Я от себя не убегу,
Хожу как в клетке я.

Разрезав карту на две части,
Бойцы стояли под Москвой,
Восточной не было в ней масти,
Лишь канонады слышен вой.

«И не сдавать фашистам Истру!»
Приказ был Жукова: «Стоять!»
План Рокоссовского неистов,
Но Клин пока не удержать.

Еще осталась им на сдачу
Всего лишь несколько шагов,
«Рубеж армейский» шел сквозь дачи,
И Истра вмерзла от врагов.

«Тайфун» панфиловцев тревожил,
Загнал их насмерть, жизнь-табу.
Штаб Рокоссовского в миг ожил,
Приказ: Все танки на судьбу!

И Катуков пришел на помощь,
он танки в Крюково прислал,
два дня боев, и вражья немощь,
на минном поле был аврал.

Бои шли в Каменке глухие
сквозь минометные огни,
И пулеметы здесь лихие,
Стрелки сражались не одни.

У Малино остались танки,
Все искорежены судьбой,
Боев неделя, прах, останки,
Был выигран самый важный бой!

Красавец шахтер ехал рядом в вагоне,
Модерный попался вагон,
И шторки серели из саржи в погоне,
Чтоб спрятать шинель и погон.
Едва все снега отошли незаметно,
Трава зеленела вдали,
И солнце слепило глаза несусветно,
Шахтер про себя говорил.

Не кашлял, не злился. Улыбка сияла,
Довольный шахтер был вполне.
Жене все звонил, чтобы не забывала.
Он ехал к холодной волне.
Откуда он ехал? Что в тундре оставил?
Он третьи был сутки в пути.
Закрыл за собой воркутинские ставни,
Где уголь всегда мог найти.