Наталья Патрацкая - Стихи. Том 1. 2022—2004

Он четверть от века углем умывался,
По штольне туда и сюда.
Однако красивым и бодрым остался.
Он сам был как будто слюда.
Любил Воркуту, жену, шахту, поездки.
Он просто напротив сидел.
Жена у него была явно прелестна.
Уехал. На все есть предел.

Блестят тела от масла или пота,
Юлят фигуры юрко на паркете,
От ласточки мужчины взяли что-то,
А женщины от дятла долбят что-то.

Веретено едва ли отдыхает,
Когда танцует женщина его,
Мужчина как-то вкрадчиво шагает,
И смотрятся они почти легко.

Закручивают парную дилемму,
Как будто подключают к солнцу клемму.

Друг перед другом, рьяно изгибаясь,
Танцуют пары резко и легко,
Лишь иногда отчаянно вращаясь,
Они из танца делают кино.

Слегка любовь показывают люду,
Критиковать за это я не буду.

Драйв двух мужчин под ритм небесный,
Их пары крутят на носках,
Колени гнут, паркет им тесный,
И музыка гремит в висках

Догоняет ветер волны,
Разгоняет тучи прочь.
У волны есть гребень сольный
Белый-белый, день не ночь.
Мощь безбрежная качает
Белый парус на волнах.
Капитан один не чает
Уцелеть как в бурунах.

Ветер вольный сильно дует,
Прячу уши в капюшон.
Только тихо реют туи,
Ветер им не в унисон.
Берег временно безлюден,
Кошки прячутся в траве,
Дует ветер в мае лютый,
Все деревья в суете.

А вчера здесь грело солнце,
Тишина и благодать,
И купанье в море с солью,
Загорали все на пять.
Вот оно простое чудо:
Просто ветер и песок,
То порывы ветра пудом
Ударяют в мой висок.

Повернуться к морю трудно,
Круто дует мне в лицо.
Ладно, ладно, слишком нудно.
В дом иду я на крыльцо.
Дома тихо и привольно,
Лишь колышется трава
За окном. Ей ветер вольный.
Она вьется как волна.

Цветут и ирис, и сирень,
Вдали мелькает парус.
И дует ветер сквозь мигрень,
На берегу Икарус.
Цвет моря яркой бирюзой
Взмывает над волнами.
Деревья мелкою листвой
Меж берегом и нами.

Какой простор из бирюзы!
Цвет моря замирает.
А берег, словно из слюды,
В нем годы пролетают.
И чайки вьются над волной,
А лебеди украдкой
Подходят белой сединой,
А корм для них – зарядка.

От бирюзы не отойти,
Волна не отпускает.
Каштан пытается цвести,
Он взгляды привлекает.
Вот сакура цветет, цветет
И просится на фото,
И каждый с ней как тет-а-тет,
Сплошной из кадров смотр.

И только ветер вездесущ,
Он царь и самодержец.
И только нет дождя. А суш
Собою ветер держит.
Курорт, отель, пансионаты,
И санаториев венцы,
Различны эти все пенаты,
В них всероссийские гонцы.

Самый солнечный, морозный,
Двадцать два на солнце,
Это март такой курьезный,
День рожденья вольный.

Что такое? Что случилось?
Ничего подруги,
Семь десятков получилось,
Я живу сквозь вьюги.

И сегодня день великий,
Я большая стала,
Всем известны солнца блики,
Я себя верстала.

Я чертила очень долго,
И порою много,
Я писала стихи столько,
Чтоб быть в мыслях строгой.

А потом писала прозу,
Пусть не знаменита,
Но зато мороза розы,
В день пришли к пииту.

Мерцает иней на морозе,
коль солнце мир забыло греть.
И только розы и мимозы
всех просят в холод не стареть.

Благоухают розы долго,
коль примут на ночь ванну все.
От роз прекрасных больше толку,
Они приблизят нас к весне.

Мимозы зимнею порою,
когда сверкает снег в мороз,
всегда порадуют собою,
их ангел неба нам принес.

Цветы стоят, и горделиво
несут улыбку в мир людей,
волшебной силою, не льстиво,
сияют нежностью своей.

Прекрасны розы совершенством,
мимозы солнышко дарят.
В каком-то сказочном блаженстве
все мысли тайные летят.

Зовет и манит звон пустынных улиц,
но бесполезно слушать ветра клич,
нельзя туда, где вирус точно пули,
и не украсил стол еще кулич.

Весна ворвалась солнечно и зримо,
и зелень из земли уже растет,
и верба расцветает – наша прима,
и солнце бесшабашное зовет.

На все запрет из масок и перчаток,
а возраст – лишь за окнами сидеть,
там вирус распустил ушей зачаток,
корону нам осталось потерпеть.

Вы стали пнем, покрытым мхом,
а все туда же.
Как будто в горле старый ком
на абордаже.
Все ручкой пишите стихи
без клавиш, кнопок.
В свои влюбляетесь грехи
под звуки стопок.
Все вспоминаете себя,
как вас любили.
Живете просто, не скорбя,
жизнь не пропили.
Но что-то скучно стало мне
от ваших басен,
оставлю вас наедине,
как старый бакен.
Пусть обтекает вас вода
с чужою тиной.
Забуду вас я навсегда,
стихи – овином.

Если вам исполнилось 6—5,
Стать должны вы в жизни невидимкой,
Под запрет попал театр опять,
И свобода стала легкой дымкой.

Украшение улиц не для вас,
Старым нет в метро святого места,
В опере услышать могут бас,
Только те, кто в возрасте невесты.

Льготы все закрыты до поры,
Когда птицы будут плыть по морю,
Словно вы забыли суть игры,
В возрасте, когда болеют корью.

Вот такие тяготы пошли,
Типа: не ходи куда хотели.
Стали проповедники грешны,
Словно прихожанки из борделя.

Дома все сидите те, кто стар,
Дома, словно вы примерзли к стулу,
Так диктует сам седой Икар,
И Москва уменьшилась до Тулы.

Шарлатанка осень разметала
Золотые косы по земле,
А потом о счастье растрепала
Всей своей березовой семье.
И волшебным действием с пеленок
Золотистой праздничной порой
По листве прошелся олененок,
И листву насыпал он горой.

Что-то призадумались осины,
Грустным стал осенний дивный сон,
Из коры сереют их лосины,
Но смеются тихо в унисон.
Вот они осенние разломы,
Яркие кленовые листы,
Рядом безутешная солома,
Из травы, засохшей до весны.