Александр Хрящевский - Все вниз! Заклинание. Том 1

Есть много ритуалов и традиций:
Бывает – строй,
минута тишины
над мокрым пирсом.
На флоте нет минуты выше,
Дежурный командиру:
– Время вышло!
Рука к виску,
а сердце в небо птицей.
Спасибо флот!
Я горд,
что я твоя частица.
Я – боевая единица.
Не для забавы строят корабли,
Есть цель,
и есть предназначенье:
Сберечь покой родной Земли
И в малом,
и в большом прочтеньи.
Мои компАсы держат верный курс,
Мне днище не распорют буден рифы,
В беде не гнусь,
в бою не берегусь
И от врагов отстреливаюсь рифмой.
Бывает шторм —
и в море,
и в судьбе,
Друзья не верят,
женщина – не слышит
И день за днём в отчаянной борьбе
И сволочь тебя,
в сволочи запишет,
И торжествующе пытает на излом,
И неудачам радуется нагло,
Но как бы мне, ни тяжело,
врагу назло,
Я не сдаюсь
и не спускаю флага.
Есть карандаш
и чистая бумага,
И есть в запасе сотня точных слов.
Не для нытья,
не для сведенья счётов.
Мне океан,
а женщина – тому.
Взрывать слова – опасная работа,
Её не уступаю никому.
Но главное,
но главное,
но главное,
Когда у жизни столь высокая цена,
Чтобы была планета спасена,
Пускай без славы
или же со Славою,
Легко сгореть
в секунду ярким пламенем.
Трудней —
отдать всю Жизнь
по капле
День за днём до дна (-я).
Бывает – Смерть,
не в яростном бою,
Чтоб «погибаю…", мол,
«…но не сдаюсь!»,
Чтоб знать с утра
и в чистое одеться,
А просто,
вдруг,
остановилось сердце.
Сердца быстрее,
чем от бури устают
От тесноты кают,
от тошноты консервов.
Где наша Смерть?
Не думаем.
Не верим.
Пьём ночь водку,
воду поутру,
Бывает,
что и спирт не по нутру.
«…Нам никогда не числиться в потерях».
Не на войне,
хоть и не лёгкий труд.
Что наша Смерть?
Обыденное дело.
Не до наград.
Живым бы не влетело.
Приспущен флаг
и целую неделю
В провизионке
леденеет тело.
Матрос – мальчишка.
Моцарт ли?
Сальери?
И будет миг —
пронзительный и трезвый —
За 20 миль услышишь корабли.
Торпеды – Товсь!
Сомненья бесполезны.
Задраен люк.
Отвалены рули.
«…Настанет день,
когда и я исчезну
С поверхности…»
воды.
Что наша Жизнь?
Подарок?
Наказанье?
Откуда мы?
Куда нас занесло?
Добро и зло.
Блаженство ли?
Страданье?
Ещё вопрос:
– Кому не повезло?
Кому награды,
званья и парады,
А мне не низок гарнизонный горизонт.
Не потому,
что выше не по силам,
Коль будет надо – поведу и флот.
Сегодня – здесь мой фронт.
И здесь моя Россия.
Кому приёмы,
встречи и визиты,
Кому призы,
премьеры и концерты,
Корреспонденты и аплодисменты,
А я себе
не набиваю цену.
Я не гляжу на жизнь из-за кулис.
Почётен труд актёров и актрис.
Мне никогда не кланяться со сцены,
Не петь на «…Браво!»,
не играть на «…Бис!»,
Ни злость,
ни зависть
не замутят стих,
Подобные глубины слишком мелки.
На море у людей другие мерки,
Где суд не спросит – совесть не простит.
Здесь звёзды не с небес,
не с голоса признанье,
Проверит море:
Низок ли?
Высок?
Моряк по прИзыву.
Моряк ли по призванью?
Здесь званья не даются за пустяк.
За десять лет мне командирский знак,
Да медные медали «За песок».

Трухину В. А

У Курил хорошая погода.
Это редкость,
сказал командир.
Нам осталось полусуток похода
И полгода уже позади.

Может завтра опять уходить.
Пусть завидует нам пехота,
Не дано ей столько пройти,
Сколько нам по дорогам подводным.

Мне жизнь прожить- умереть в погонах,
И после смерти тревогой буди.
За спиной полгода похода
И полжизни еще впереди.

Но когда-нибудь в мирных водах
Я скажу, приветствуя мир:
Над Землей хорошая погода,
Пора домой, товарищ командир.

Верзилину Л. Н.

Когда услышу слово штурман,
В душе взвиваются аккорды.
В нём повесть гибельного штурма
И песня яростного шторма.
Оно, как флаг, взлетевший гордо
Над суетою склок мишурной.
В нём тяжкий шум воды забортной,
Обвалом хлынувшей в цистерны,
И вечный профиль Крузенштерна
Над тишиной Невы «покорной».
И книга сказочного детства
Мне распахнёт свои страницы,
И клипер, канувший бесследно,
Вдруг из похода возвратится.
Он пришвартуется к причалу,
Щекой коснётся плит бетонных,
И распрощаюсь я с Печалью,
С мечтой Любви необретённой.
Мне старый шкипер просмолённый
Свои поведает легенды
Про белизну солёной пены
У берегов страны далёкой,
Про бриг, скользящий одиноко,
В просторах полночи туманной,
Предупрежденьем океана
О смерти славной и жестокой.
Бутылку терпкой, горькой влаги
Нам будет выпить не позорно.
Потом споём с ним два бродяги
Про Южный Крест за горизонтом
И про матросскую походку,
Про долгий путь, про смертный бой,
И про усталую подлодку,
Что с глубины идёт домой.

Я был обычный лейтенант.
Вот пара ног, вот пара рук,
Вот голова – два уха.
И вот те на, и вот те на,
Мне говорят:
– Послушай, друг,
Да у тебя – «желтуха».
Откуда? Не могу понять.
Мне на себя пенять
Иль на судьбу пожаловаться?
Ни сном, ни духом
Не ведал я коварного недуга.
И вот, пожалуйста,
«Желтуха» у меня,
«желтуха».
Для шуток множество причин.
Один кричит,
Что я – лимон.
Другой, что я – хамелеон.
А третий говорит:
– Я понял,
он – шпион,
Он заслан из Японии.
Ведь там, по слухам,
У всех «желтуха».
– Во, где житуха!
Но позу грозную приняв,
Я говорю ему:
– Допустим,
Вы грамотей, но почему
Вы оскорбляете меня
Позорной кличкой – «желтопузик»?

Я мог бы золотом сиять
На глади купола!
Я солнце мог бы заменять,
Когда б оно потухло!
«Желтуха»
тела у меня,
Но «желтуха» духа!

Если тоска подступает опять,
И ты уже начал «линять»,
Сбиваться, спиваться
И поворачивать вспять,
На каждом шагу спотыкаться,
За каждую юбку хвататься,
То черта ль тебе еще ждать?

Зачем
на земле
оставаться?
А ну:
– По местам стоять,
С якорей
и швартовых
сниматься!
Скорее!
Скорее!
Флагу взвиваться!
Матросам – метаться!
Салютам – сиять!
Ругаться!
Сшибаться!
Взрываться!
Вгрызаться!
Цепляться за каждую пядь!
Упасть
и опять подниматься!
«…Бороться и искать,
Найти
и не сдаваться!»

Сёминым

Смыкая строй высокого стиха,
Пускай равняются в шеренге
Плечом к плечу к строке строка
И блещут рифмы ожерельем.
Пускай в порыве вдохновенья
К бумаге поспешит рука,
Хоть в азбуке родного языка
Я букву каждую лелею,
Высоких слов сегодня не жалею.
Я не желаю вам тугого кошелька,
Хоть мелкой скупостью не грешен,
Пусть только ваших чувств река
Течет, чиста и глубока
Сто долгих лет, ничуть не обмелевши.
Я не желаю вам любви спокойной,
Чтоб ни волны, ни ветерка,
Но ссоры глупой, недостойной
Пускай не скроют небо облака.
Любовь – весна, в том нет секрета.
Пусть в волосах седая просинь.
Вслед за весною будет лето,
Но пусть не сменит лето осень.
Нарушив правила привычные,
Я не желаю даже счастья вам.
Я знаю – нету счастья высшего,
Чем в мире этом повстречаться.
Смахнут родители слезу украдкою,
Не осуждаю их нисколько.
Стою и пью вино я сладкое,
Но горько мне.
Но горько! Горько! Горько!