Юрий О.Ш. - По эту сторону горизонта (несколько историй о вантузе, поэзии, бадминтоне, и кое о чём другом)

Но до апогея кичливого пафоса в рассуждениях Благовест-Серебряного дело, так и не дошло. Во-первых, параллельно вспоминаемому стихотворению вошло в Николая Андреевича вдруг нечто нетленное: «Изящность – блеф, словесность – вздор, / Цена сонету – луидор …». А главное, отвлёк его шум и гам в автобусе. Некая перепалка, что возникла в передней части салона, становилась всё громче и громче. Как удалось уловить Николаю Андреевичу со своего места «на камчатке» речь шла о безбилетнике. Некто, зайдя в автобус, по-тихому пробрался за спиной кондуктора вглубь салона, и где взялся за подпотолочный поручень с абсолютным видом абсолютно безгрешного пассажира. Но чем-то его напускная непорочность всё ж таки не сработала, и вскоре этот мелкий пройдоха бдительным кондуктором был громогласно изобличён.

Тут Николай Андреевич и сам вспомнил о своём неоплаченном проезде, хотя несколько нужных на автобусный билет монет были давно им приготовлены в накладном кармашке рубашки.

Да, уж – ситуация! Впрочем, ситуация для поэта простительная. Они, поэты, когда им рифма в голову вступит – они живут в измерениях отнюдь не земных. Впрочем, своё реноме земное Благовест-Серебряный ревностно чтил, и уподобляться всяким мелким проходимцам было ему, ой, как не с руки.

Тем более, кто не пойман – тот не вор. Вот и остановка какая-то вовремя подвернулась. И Николай Андреевич, соскочив с нагретого места (и уж недосуг обсасывать удачную рифму: «сияет – сочиняет» (тут надо бочком-бочком, «бестелесно» просочиться мимо конфликтующих сторон (кондуктора и незадачливого безбилетного пассажира, то есть))) и туда, к дверям, на выход.

<17:38 ( рифмы шестнадцатая – восемнадцатая) 17:44 >

Николай Андреевич вышел из автобуса, но радость его была не долгой. Несколько монет благополучно сэкономлено, но путь домой предстоял всё ж таки не близкий. Путь поэта – он неблизкий завсегда, и завсегда нелёгкий.

Особенно, когда пустой. Без единой строфы, то есть. Что? – если идёшь ты по свежему мощённому тротуару мимо ухоженных фасадов не облупленных краской домов – что в этом милого для сердца русского поэта, извечного поборника сермяжного отеческого бытия? Ни окурка тебе нигде не валяется, ни помятой клумбы …. А нет, окурок, вон тот, с губной помадой на мундштуке, брошен всё ж таки мимо урны! Факт для такого поборника «немытой России», как поэт Благовест-Серебряный «гениальный – идеальный» 20.

Впрочем, факт, быть может, и гениальный, а прибытка с него нет никакого. «Уж давно перестала чествовать, – вздохнул Николай Андреевич. – Мои стихи вся эта рать … которая, издательская!» И это было печально. А каждая печаль требует своего увековечивания. Так что присев на скамейку Николай Андреевич споро набросал в сотовом телефоне несколько рифмованных строк. Пусть и незамысловатых, но, быть может, истинно нетленных … как знать … как знать …

… <���КАК, ЗНАТЬ?!> …

… Придя домой, Николай Андреевич переписал из телефона своё сочинение на компьютер. И высветилось на большом плоском мониторе восемнадцатью рифмами тридцать шесть строк:

К чему вся эта суета,

Коль жизнь моя – одна тщета,

И даже если вдруг удача,

То и удача – незадача,

Поскольку всякий мой успех

Лишь только новый в жизни грех…

Вот, например, она – любовь,

Что досаждает вновь и вновь,

Но как друг друга не люби,

От страсти лишь одни угли

Уж остаются всякий раз,

И это жизнь, что без прикрас…

А вот ещё одна печаль,

Когда незрима взгляду даль,

Но лишь она приют мольбе,

И лишь она пророк судьбе,

Но в небе ныне лишь туман

А где туман – там и обман….

Неч естны рифмы, что вокруг,

Нетленными не стать им вдруг –

«Ночь, улица, фонарь, аптека 21» –

Всё это Блока «фонотека»,

Мои же: «столб, витрина, дом»

С признаньем вяжутся с трудом…

Изящность – блеф, словесность – вздор,

Цена ж сонету – луидор …

И всяк уж оды сочиняет,

А уж в толпе строфа найдётся,

По вкусу князю что придётся,

В перстнях, что царственных сияет…

Увы, в искусстве правит бал

Лишь только чьих-то мнений балл,

Король воскликнул: «Гениально!»,

И вторит критик: «Идеально!»,

И вот дворцовая вся рать

Взялась безвкусье восхищать.

… 22> …

Прочитав стихотворение на несколько раз, а потом просидев ещё немалое время в задумчивости возле монитора, удалил Николай Андреевич своё восемнадцатью рифмами тридцати шести строчное творение напрочь.

«Не шедевр, батенька, не шедевр … да и лирикой, честно говоря, здесь и не пахнет! Где масштабность? Где общечеловеческая значимость авторских переживаний? Где, чёрт возьми, поэтическое осмысление проблем бытия? Бытие – это не какие-то там ваши «угли», и «луидоры». Бытие – это … отринув плоть, он устремился в небеса, мечты и грёзы превращая в звёзды! А что касаемо «жизни без прикрас» … для жизни без прикрас не поэты нужны, а журналисты, да охочие до любого непотребства блогеры», – наверняка скажет Вера Степановна <���вот так и слышится этих занудных поучений этот скрипучий старушечий голос>, главный редактор городского литературного журнала.

И будет она, пожалуй, права. И никакими букетно-конфетными к женщине знаками внимания сей стишок в журнал: «Из века серебряного в век двадцать первый», увы, не протолкнуть. «Что и остаётся мне, грешному, так это только каяться, и за «суету» мою, и за эту, как её, «тщету», – пробормотал Николай Андреевич, отстукивая на клавиатуре новое четверостишье:

И был я грешен, был я клят,

Где всё срамное – там мой взгляд,

И лишь одно спасенье мне –

Что в поднебесной вышине.

«При полном отсутствии подобных душевных истоков, – ехидно прошипел Благовест-Серебрянский, – воплотим-ка эстетически значимые авторские переживания способом виртуальной, так сказать, проекции бытия:

И там, в заоблачной лазури

Печальной нет извечной хмури,

Там только сонм одних отрад,

Там всяк другому только брат.

Случившиеся в мозгу Николай Андреевича проекция бытия никаких струнок в его же душе не затронула. Зато эта проекция придётся, наверняка, по душе отдельно взятому главному редактору отдельно взятого литературного журнала:

И вознесусь я в небеса,

Мне где и брат, и где сестра,

А там я ангелов привечу,

И тем их плоть очеловечу.

Стихотворение складывалась на удивление легко. А от чего ж ему не складываться, ежели всяких разных онлайновых генераторов рифм ныне в интернете хоть пруд пруди:

Отчищусь от порока добротой,

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.