Ирина Антонова - Музыка души. Премия им. А. А. Блока

Запах лета свеж и горек,
Как тесна твоя обитель!
Ждёшь ли ты кого, историк,
Русской древности хранитель?

Глухо скрипнули задвижки,
Ваши встречи, право, редки.
Всякий раз ты даришь книжки
Легкомысленной соседке.

Если ночью с сердцем плохо
(Дочь уехала на дачу),
Ты ей в дар приносишь Блока
И Есенина в придачу.

Входит в платьице коротком,
На руке звенят браслеты…
Смотришь радостно и кротко
На явленье из балета.

И на память ни серёжки,
Ни монисто, ни колечко, —
Даришь в книжке без обложки
Светлый храм на чистой речке.

И зачем, скажи историк,
Ты, склонясь, целуешь руки? —
Эта девочка не стоит
Ни тоски твоей, ни муки…

Говоришь, да всё напрасно,
Как мудрец о небе звёздном,
О высоком и прекрасном —
Молодой и несерьёзной…

Бегут подмосковные дачи,
С рожденья знакомый маршрут,
В светящемся пухе цыплячьем
Воздушные вербы встают.

О чём вы поёте, колёса?
Несвязный и нежный напев.
Под чёрным и влажным откосом
Сплетённые корни дерев.

На этой заезженной трассе,
От вешней капели продрог,
Напомнит мне домик с террасой
Подснежника хрупкий росток.

Названья заученных станций.
Мельканье затопленных рощ —
Остаться, остаться, остаться,
Но поезд проносится прочь.

А лес беззащитен и светел —
И время гадать о судьбе —
И встречного поезда ветер
Лицо обжигает тебе!

Весенний мир, безумный мир,
Круженье, суматоха,
Я потеряла ориентир,
Что хорошо, что плохо.

Судьба качнулась на весах,
Разбросаны тетрадки…
Летит душа на парусах
К апрелю без оглядки!

Огни бульварного кольца,
Дух тополиных почек —
Два запрокинутых лица —
И долгий-долгий прочерк!

Меня несёт весенний вихрь,
О, не гляди так грозно,
Я разом влюблена в троих,
Но, впрочем, несерьёзно…

Весенний мир, безумный мир!
Я рада и не рада,
Что потеряла ориентир,
Как править сердцем надо.

В весенней растворяясь листве,
Внезапно поведясь на запах —
Вдруг понимаешь, что в Москве
Всего отрадней Юго-Запад.

Здесь нет вокзальной суеты
И центра роскоши обидной —
И одуванчики желты,
И нагибаться к ним не стыдно,

Когда проходишь у воды
Среди нестриженных газонов,
Едва расцветшие сады
Навстречу выдохнут озоном.

Земля и в городе земля,
В ней почек, лопнувших истома,
И молодые тополя,
Как домочадцы, ждут у дома.

Зданья, памятники, скверы,
Все смешалось в голове:
Я работаю курьером
И летаю по Москве.

Переулки, закоулки,
Магистрали, тупики —
Это все мои прогулки
Снегопадам вопреки.

Растормаживаю нервы —
Начинаю новый старт —
Я капель встречаю первой
И вдыхаю талый март.

Говорят, поэтов ноги
Кормят так же, как волков, —
И, клубясь в пыли дороги,
Нарастает гул стихов.

Опять спешишь сквозь анфилады,
И восхищаясь, и дивясь,
Эпохи рухнувшей громада,
Настенной летописи вязь.

Не стёрты в памяти названья
С упоминанием вождей…
На каждой станции свиданье
С прошедшей юностью твоей.

Ты стала кровной кольцевая,
Как лестницы твои круты,
Воспоминанья наплывают.
Как поезда из темноты.

Напрасно всматриваюсь в лица.
Зажатая со всех сторон,
Раскрепощённая столица —
Многоязыкий Вавилон.

О чём, опившись пепси-колой,
Базарят бритые юнцы —
Не разберу – другая школа.
Дороги в разные концы.

До свиданья, чужестранцы,
Ветер севера в лицо…
Под Москвой полей пространство,
Золотых лесов кольцо.
Немцы курят сигареты
По-немецки говорят,
На исходе Бабье лето,
Краски осени горят.
Даль прозрачнее, светлее,
Переводчица в углу
Прижимается сильнее
К запотевшему стеклу.
Неприкаянны и близки
Вдоль дороги кольцевой
Всё мелькают обелиски —
След сражений под Москвой.
И взирают иностранцы,
Сдвинув модные очки,
Как впиваются в пространство
Азиатские зрачки.
Как глядит она тоскливо,
От движенья захмелев,
На разметанные гривы
Жарко убранных дерев.
И глаза её, и плечи,
Как последнее «прости»,
Как порыв славянской речи,
Им нельзя перевести.

Я рада февралю,
Как радуются брату —
Весь город закуплю,
На всю свою зарплату!

С утра пеку блины,
Похожие на солнце —
Глаза устремлены
В звенящее оконце.

Роняю нож. Ура!
Скорей бы гость явился.
Не зря ещё вчера
Багульник распустился.

На Таганской радиальной
Я замедлила шаги —
Звуки музыки печальной.
Эй, себя побереги!

В поездах и переходах
Рвётся музыка как плач —
Пресловутая свобода,
Правит душами скрипач.

Лейся, Моцарт, прямо в сердце,
Дребезжи в ответ струна —
Никуда теперь не деться —
Мы – свободная страна.

Там Воробьевы горы,
Исхоженные мной.
Площадка для обзора
И ветер ледяной.

Запутанные нити,
Любимый человек,
Москва-река в граните,
Ещё двадцатый век…

Всем празднествам свиданья
Ещё не вышел срок —
И манит мирозданье,
И помогает Бог.

Нас горы Воробьевы
Из памяти сотрут,
Но кто-то юный снова
Откроет наш маршрут.

И целуя давно по привычке,
Расстаюсь и встречаюсь без слёз,
И гляжу из окна электрички
На простёртые руки берёз.

Летний сумрак ползёт по откосам,
Сколько станций ещё впереди?
Разве прежняя жалость к берёзам —
Вот и всё, что осталось в груди.

Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь,
Верстовые столбы на пути,
Где конечная станция «Осень»? —
Я б желала чуть раньше сойти.

Подыматься на дёрне
Хорошо и легко.
Где вы, старые корни?
Глубоко-глубоко.

Лишь пульсируют соки
В капиллярах листвы.
Нашей жизни истоки
Мы не видим, увы.

Мы цветущее племя,
Поздний выплеск земли —
И в долгу перед теми,
Что до нас полегли.