Василий Рем - Стихи о жизни, смерти и сострадании. Рожденный в СССР

С птицами решив дела,
Взял я лодку, два весла.
И на самой глубине
Стал я свеженький вполне.

Снег кружится за окном,
У меня не топлен дом.
Холодина, сырость, мрак,
Я бездельник и чудак.

Нет, в деревне не житьё,
Каждый день топи жильё.
Ну а если не топить,
То без водки как прожить?

Лень дровишек нарубить,
Лень носить и печь топить.
Лучше водки влил стакан,
Мне тепло, я сыт и пьян.

Что за гнусное село,
Всюду снега намело.
Не пройти, один сугроб,
Вот ползу, пробраться чтоб.

Все за водкой молча прут,
Жаль, что на дом не несут.
Из трубы идёт дымок,
Ох, приятный запашок.

Самогон здесь гонят – факт,
Заключаем с ними пакт:
– Я о вас ментам ни-ни,
Ты «на веру» 1 1 В долг до пенсии подгони.

Дайте хоть пол-литра мне…
Вижу, Сталин на стене,
На меня он пялит взгляд,
Осуждает, видно, гад.

– Не рубите сгоряча,
Наливайте первача.
Я отдам, сомнений нет, —
Снова глянул на портрет.

Самогонщик – «сталинист»,
Вот чудило, вот артист.
Не проронит много слов,
На меня глядит – суров.

– Ты завязывай с питьём,
Протопил хотя бы дом.
Заготовил дров в сарай,
А потом хоть помирай.

– Ты, сосед, мне это брось,
Мы с её косою врозь.
Ещё рано помирать,
Вот бы зиму переждать.

А весною – благодать,
Огород пойдём пахать.
Картошку мы посеем…
Силы нет уж – стареем.

– На, бери свою бутыль,
Не забудь в углу костыль.
Трудно будет топать, тля,
По снегу без костыля.

– Ой, спасибо вам, сосед,
Счастья, жизни сотню лет.
Про тебя ментам молчу,
Пенсию вот получу…

Жизнь моя, признаюсь, дрянь,
Деревенская я пьянь.
В деревне и без водки —
Как в море плыть без лодки.

Мы в СССР когда-то жили,
По-настоящему дружили.
Вот ностальгия есть теперь,
Но к прошлому закрыта дверь.

Работа, праздники и служба,
Да и была людская дружба.
Но жизнь была спокойная,
Шальная, но пристойная.

Там были женщины нежнее,
Гораздо нынешних вернее.
Не брали денег за любовь,
И в прошлое хочу я вновь.

Милиция была добрее,
На вызов ехала скорее,
Когда случалась вдруг беда —
Иначе было всё тогда.

Ходили мы на Первомае,
Катались чисто на трамвае.
Потом гулянье у реки —
И рыба там, и шашлыки.

Была Пальмира Ленинградом,
В Москве мы тешились парадом.
И златоглавая Москва
Во всём была тогда права…

Мир главный был на всей планете,
За Родину мы все в ответе.
Границу зорко охранял,
Честь офицера не ронял.

Там молодой семье – квартира,
Мы все тогда желали мира.
Хочу вернуться в СССР,
Где не было блатных карьер.

Заводы строили, творили
И девушкам стихи дарили.
Всех побеждали мы в хоккей,
Канадцы плакали: «Окей!»

Но это только ностальгия,
Из прошлого – «Википедия»…
Сейчас живу в России я,
Россия – Родина моя.

Первое апреля, я лежу больной.
Но никто не верит, ведь закон такой.
Я лежу, страдаю, не могу дышать.
Кашель то утихнет, то начнёт опять.

Позвонили в восемь: «Скорую на дом».
А в ответ: «Приедем». Мы сидим и ждем.
Силы на исходе и дышать трудней.
Скорая не едет, что случилось с ней?

Первое апреля, я лежу больной.
Но никто не верит, ведь закон такой.
Дорогая мама, я тебя прошу,
Скорую не надо! Я уже дышу.

Вот Крещение господне, благодать,
Собралось народу много – словно рать.
Все к купели поспешают, чтоб нырнуть,
С обнаженными телами – просто жуть.

Вот и я среди той «рати» жду свой час,
Дрожь от чувства пробивает и сейчас.
Подошёл к купели молча, ни гу-гу.
Неужели я осмелюсь и смогу?

Вот разделся, ближе, ближе, на порог,
Трижды я перекрестился, чтоб помог.
И в купель святую эту захожу,
Но не холодно ни капли, не дрожу.

Каждый раз, как окунаюсь, я крещусь,
О здоровье, о прощении молюсь.
Вышел тихо из купели я с водой,
Моё тело окунулось в пар густой.

Все грехи совместно с паром вышли прочь,
Господь бог наш милосердный смог помочь.
И теперь иду безгрешный, весь свечусь,
Дома – налил, причастился и молюсь.

В стакане с водкой отражаясь,
Сидят безусые юнцы,
Друзья, от выпивки шатаясь,
Глазами водят как глупцы.

Отец и мать в командировке,
Квартира – для друзей приют.
Я удивляюсь их сноровке —
Так быстро детство губят тут.

Вот все дошли уже до точки,
Парит над детством фимиам.
Но это всё – ещё цветочки,
О главном не сказал я вам…

Мы подвиг ждём от поколений,
Хотим инерцию встряхнуть.
И это будет, нет сомнений,
Но, видно, долгим будет путь…

Уж полночь, поутихли страсти,
Всех душит сладостный кошмар.
Они в его железной власти,
И затухает в сердце жар.

Рукой, уставшей свет погашен,
Загрохотал упавший стул.
Да, фимиам дурмана страшен,
Как много жизней он согнул.

Девчонка, штору отодвинув,
Ползёт к кровати в темноте.
Дурманом совесть опрокинув,
Вся жизнь распята на кресте…

Но лишь холодный луч рассвета
Скользнул по парам спящих тел,
Дурман ушёл, толпа одета,
Ох, незавиден их удел.

Собрав разбитую посуду,
Бутылки спрятав под комод,
Невозмутимая хозяйка
С портфелем в школу побредёт.

Вся изумрудным бархатом укрыта,
Далеко от шумных городов,
Моя деревня росами умыта,
Утопает в пышности цветов.

Всё помню я, как ты меня будила
Громким криком ранних петухов.
Ну и потом до полночи водила
По коврам нетронутых цветов.

Ты всегда в моих воспоминаниях,
В стуке сердца и в «грустинках» глаз.
Рядом ты и в счастье, и в страданиях,
Как любовь, дана ты только раз.