Леонид Резник - Пространство и Время. Премия имени Анны Ахматовой

Ржавые звёзды забиты
В чёрный, гнилой небосвод.
Мутной водою размыты
Строки – печальный исход.

Месяц, как бледная плесень,
Где-то повис в вышине,
Я не хочу больше песен
Петь о любви при луне.

Я не ищу состраданья,
Мне безразличен рассвет,
Я обречён на скитанья
Без ожиданья побед.

Путь мой лежит по безлюдной,
Грешной, пустынной земле.
Я, словно пасынок блудный,
Должен скитаться во мгле.

Слева и справа – трясина,
Чуть оступись – засосёт…
Горькая, злая судьбина —
Птицы усталой полёт.

Делая взмахи крылами,
Путь свой держу в никуда.
Трудно бороться с ветрами,
Одолевать холода.

Шторм, ураганы и грозы
Гонят меня, гонят в даль.
Вновь пораженья и слёзы,
Горечь тоски и печаль.

Птица усталая ищет,
Где можно ей отдохнуть.
Ветер, как бешеный, свищет,
Ох, как нелёгок тот путь.

Силы всё тают и тают,
В край свой родной по весне
Птицы опять прилетают.
Не возвратиться лишь мне.

Я смотрю в это небо вечное,
Я хочу раствориться в нём,
Чтоб однажды, осенним вечером,
Стать печальным, косым дождём,

Иль зимою снежинкой лёгкою,
Ощутив свободный полёт,
Полететь далеко-далёко мне,
В те края, где любовь живёт,

Чтобы, став новогодней сказкою,
Подарить кому-то восторг,
Снегопадом пушистым, ласковым
Заметая следы тревог…

Так дождливым, осенним вечером
Грезил я, глядя в небо вечное.

Настольной лампы тусклый свет
Не прибавляет вдохновенья.
За чередой былых побед
Уже маячит пораженье.

В плену немыслимых идей,
В краю сомнительных иллюзий
Брожу один среди теней,
Ищу сочувствия у музы…

И, силясь осознать сюжет
Картин, что пользуются спросом,
Пытаюсь отыскать ответ,
Но умножаются вопросы…

Настольной лампы тусклый свет…
Ни сна, ни вдохновенья нет.

Ты могла быть той и этой,
С птичками наперебой,
Песни петь весной поэту,
Увлекая за собой,

И, шалуньей вольных правил,
Всё кружить вокруг меня…
Ни к чему всё это, право.
Не разжечь игрой огня.

Ведь, в погоне за весною,
Изменить не сможешь суть…
Я и так сражён тобою,
Ты сама собою будь.

Ты могла быть той и этой…
Будь собой в любви к поэту.

Помолись на звёздный вечер.
Попроси за всё прощенья.
Крестный путь уже намечен
По дороге очищенья.

Не лукавь перед распятьем,
Не криви душой пред Богом,
Коль не хочешь жить в проклятье,
В мире пагубном, убогом.

Помолись, очисти душу,
Преклони свои колена
И прислушайся, послушай
Голос Неба, пульс Вселенной…

И всё то, что сердцем ищешь,
Снизойдёт, возможно, свыше.

Был бы я твоей собакой,
Я тебе служил бы верно
И твоим был другом первым
В дни веселия и мрака…
Я, однако, не собака.

Был бы я твоим котёнком,
Ты бы забавлялась мною —
Летом, осенью, весною
Был бы слышен смех твой звонкий…
Мне, увы, не быть котёнком.

Был бы я твоею рыбкой,
Ты б меня держала в банке
И кормила спозаранку,
До ушей была б улыбка
У тебя… Но я – не рыбка.

Был бы я твоею птичкой,
Я бы пел тебе рулады.
Ты была бы мне так рада,
Подливала б мне водички…
К сожаленью, я – не птичка.

Был бы я твоим любимым,
Жил бы в сердце непременно
У тебя, и мы, наверно,
Были б целым, неделимым…
Если б только был любимым.

Желаю «бабок» немерено
Вам, значит, счастья безбрежного.
Всё будет классно, уверен я,
Но только вряд ли по-прежнему.

Вы скажете: «Это – мелочи,
Зря распаляешься рифмами…»
Да, но мечтать больше не о чем,
Мечты потрёпаны рифами.

Каждый живёт так, как хочется,
Это вполне ожидаемо…
Не избежать одиночества,
Коль ты поэт неприкаянный.

Над ней цветов индиго небо,
А солнце – солнце цвета крови,
Всегда послушный рядом негр,
На первый зов прийти готовый.

Вокруг восторженные лица
В поклоне трепетно-учтивом.
Богиня – Савская царица
На мир взирает горделиво.

Ей нечего желать, имея
Под покровительством полсвета,
Но будоражит Иудея
Сознание царицы этой…

Однажды устремились взоры
Туда, где обитает Сущий,
Где люди с Ангелами хором
Поют псалмы о Всемогущем,

Туда, где дети Иеговы
В молитвах прославляют Бога…
Вот караван к пути готовый,
Пред нею – дальняя дорога…

Путь позади, душа ликует,
Увидев Дом Царя Вселенной.
Царицу, гордую такую,
Теперь не назовёшь надменной.

К ней Соломон простёр десницу,
И горы жемчуга и злата
Он положил к ногам царицы…
И, может, больше был, чем братом…