Шишкина О. Г. - Душа Православия. Книга номинантов одноименного конкурса 2022

Месяц бессонных ночей на поле боя, и я был выжат как лимон! Мне хотелось бежать отсюда прочь, но по условиям договора аренды, заключённого на год, расторжение без оплаты всего срока было невозможно. Поскольку миллионером я так и не стал, мои финансы пели романсы, удерживая меня в рамках заключённого договора, как террористы – заложника.

Под утро того дня ко мне явилась Монахиня.

– Если ты хочешь, чтобы твой кошмар закончился, сегодня же вечером ступай в церковь на исповедь, а завтра с утра – причастись.

Да, я был крещёным, но в сознательной жизни ещё не ходил в церковь. Однако, недолго думая, я решил последовать совету Монахини.

На следующий день, выйдя из церкви после причастия, я почувствовал невероятную лёгкость бытия, но буквально через пару минут услышал жуткий взрыв, раздавшийся с той стороны, где находился «мой» дом. Одновременно мне пришло сообщение от Лейлы – она бросила меня.

Пребывая в состоянии шока, словно зомби, я завернул за угол и привычно взглянул на «свой» дом, но вместо окон и балконов на 13-м этаже обнаружил… огнедышащую пасть дракона!

Конечно же, в новостях сказали, что произошёл банальный взрыв газа в проклятой квартире, разрушивший за компанию и ту, которую я снимал. Но, взглянув на календарь, я невольно занялся просчётами: взрыв произошёл ровно на 40-ой день после смерти Монахини! К счастью, никто из жильцов не пострадал, в списках пропавших без вести числился лишь чёрный кот…

Через неделю в СМИ появилась новость о загадочном исчезновении игуменьи одновременно с монастырской казной.

Через месяц меня постригли в монахи в далёкой п у стыни недалеко от деревни, в которой по-прежнему живёт моя мать. Через год я стал освещать дома и квартиры, а через десять лет – писать иконы и изгонять бесов. Если что – обращайтесь!

Алле было четырнадцать. Она любила сидеть на подоконнике и смотреть в ночное небо, размышляя о Вселенной в поисках ответов на вопрос: что там, за чертой, после жизни? Десять лет назад её родители отправились в море и не вернулись – обломки яхты нашли, а их тела – нет, скорее всего, они попали в смерч. Но Алла была даже рада, что похорон не случилось – её родители останутся в памяти «вечно живыми». К тому же уже который год вместе с подругой Эллой она училась в приходской воскресной школе, где осознала всем своим существом, что смерти нет.

Бабушка с дедушкой смотрели телевизор, Алла что-то напевала себе под нос, бренча на гитаре, когда раздался телефонный звонок. Элла вернулась! Элла, самая близкая подруга Аллы, девушка с кошачьими зелёными глазами, жила с матерью, отчимом и младшей сводной сестрой. Элла была на год старше Аллы, и, поступив в медицинское училище, уезжала на оставшееся лето в деревню. Алла летом отдыхала на даче, а с сентября продолжала учиться в школе, по окончании которой собиралась поступить в Университет. Девочки встретились и пошли в сторону парка, делясь друг с другом последними новостями.

– Не представляю, как теперь тебя не будет в школе! – вздохнула Алла. – Но чего ты такая подавленная?

– Мне страшно, – призналась Элла. – Понимаешь, летом мать – всегда с нами, а сейчас она опять будет работать в смену, уходить на ночь. А отчим… в общем, мне страшно оставаться дома с ним наедине. Видела б ты, как он на меня смотрит!

– Может, тебе показалось?

– Вряд ли…

– Скажи маме!

– Да-да-да, так она мне и поверит! Последнее время я всё о Боге думаю. Задаю себе вопросы, а ответов нет. Я вот хожу в церковь, исповедуюсь и причащаюсь. Священники улыбаются, когда я рассказываю им о своих грехах. Мне в церкви хорошо, спокойно. Но иногда кажется, что нет Бога-то, и после смерти тоже ничего нет…

– Брось! Я часто чувствую, как родители приходят ко мне в гости. Самих их не вижу, но знаю: они – вот здесь, совсем рядом. И во сне приходят! Жизнь не заканчивается похоронами! Просто никто не в состоянии вместить в себя даже одной Галактики, познать её устройство и замысел. Боже, какая же Великая Сила управляет Вселенной! Думаешь, мы рождаемся, чтобы умереть? Не верю! Представь: человек говорит с тобой, думает, рассуждает, и вдруг, через секунду, нет его больше – умер. Куда делось его мыслящее Я, сознание? Нет, Элла, я не хочу верить, что сознание угасает навсегда. Не может так быть, не всё исчезает вместе с физическим телом. Бог есть, как минимум потому, что я так чувствую.

– Но зачем Бог посылает людям беды? Зачем он забрал у тебя родителей?

– Откуда ты знаешь, кто посылает беды, и кто забрал моих родителей? – помрачнела Алла. – Может, это был Дьявол?

– Тогда получается, что Дьявол сильнее Бога, – вздохнула Элла.

***

На следующий день подружки заехали в храм – подтвердить, что они продолжат учёбу в воскресной школе.

В огромном соборе у множества старинных икон горели свечи, люди расходились со службы по домам, справа, на балконе, «совещался» хор взрослых, слева у распятия отпевали покойника.

К Элле подошёл бомж и попросил милостыню:

– Станешь ангелом! – пробормотал бомж и добавил: – Скоро!

Девочки переглянулись, бомж мгновенно исчез. Они поставили свечи и вышли через левую боковую дверь на улицу, где уже столпились дети, ожидающие записи в воскресную школу.

Первое занятие было назначено на второе воскресение сентября, а репетиции хора начинались с первой субботы. Репетиции проходили в двухэтажном здании рядом с храмом, в трапезной, а занятия – на втором этаже храма, в маленькой комнатке у колокольни.

Когда Алла впервые вошла в трапезную, она была поражена: витражные окна из разноцветного стекла, на полу – гигантский, потрясающей красоты ковёр, стены обиты золотой атласной тканью, вдоль стен – старинные кресла, слева в углу, во всю стену – икона Богородицы с горящей лампадкой, напротив – массивный стол, покрытый белой скатертью, а с расписного потолка из белых пушистых облаков выглядывали лица детей с крылышками, одни из них улыбались, а другие – плакали.

Ученикам выдали по два комплекта «церковной» одежды, текст божественной литургии и учебники, включая церковно-славянский словарь.

Для пения на службах в храме отбирали далеко не всех, но Элла с Аллой – безупречное первое сопрано – пели по праздникам и на вечерних накануне всегда, хотя пока и в детском хоре – внизу на солее у левых алтарных врат.

Ирина Викторовна, певчая из взрослого хора и учительница детского, была очень доброй и вежливой. Если она слышала, что кто-то фальшивил, никогда не ругалась и не кричала – улыбаясь, объясняла, что не так. Но главное её достоинство заключалось в том, что она учила не просто петь слова, а чувствовать молитву в душе и передавать её в звуках.