Ярослав Астахов - Об ангелах и границе. Авторский сборник стихотворений

Когда-то я летал и пел,
Чтоб храм залечивал прореху.
Но как мой голос ни кипел —
От стен не откликалось эхо…

Тогда совсем я бросил звать:
Мне путь казался слишком долог…
Но вновь советовал взлетать
Неугомонный ангелолог!

И принял я его совет,
И легкий облик серафимий,
И вновь искал во свете Свет,
От ипохондрии хранимый…

И постепенно привыкал
К полетам без обоснований…
Так вольный храмовый вокал
Не жаждет струнных подпеваний.

Не воплотиться ль? Воплотиться?
Изведать правду о конце
Времен, о коем пела птица
О человеческом лице?

Мы здесь лишь только штрих-портреты,
Умеем знать, куда ни кинь,
Лишь это вот: мол мы – поэты,
А прочих, гибнущих с тоски,

Глотает анаконда-проза…
Но это наш – поэта – взгляд.
Они ж, как выпадут морозы,
Взахлёб хулят вишневый сад,

Нисколь притом себя не видя
В его садовниках… Им как
Пустые сферы телевиденьй
Сдержать в заломленных руках?

И осознаться, и отчалить
В неуготованную тьму?
…Возводят рыцари печали —
Что непосильно никому.

…И зашли в этот темный терем,
Где картин бесконечный ряд,
Где любому свой срок отмерен,
И чудовищ глаза горят.

И наскучив небесной лаской,
Пожелав, чтоб угар – сильней,
Сочинили слепую сказку
И навеки застыли в ней.

И срослись за спиною двери.
И ко ставню присох засов.
И покрылся травою терем —
Меж Ирийских пропал холмов…

И обжили сей терем темный,
Где небесная кроха – пир.
И прозвали его: ОГРОМНЫЙ
НЕПОНЯТНЫЙ БЕСКРАЙНИЙ МИР.

Здесь счастья нет, но есть покой и воля .
Но похищает волю и покой
Свирепая косматая Недоля
Страстей корявых дряблою рукой!

Недуги дум рядятся в платья сватов,
И нет конца злокозненной игре…
Душа чиста! она не виновата,
Да ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ маячит на дворе…

Но тщетен морок – время БЕЛОЙ НОЧИ 3 3 Древнейшая стихира православного вечернего песнопения называет Христа величальным именем Свете Тихий, которое можно понять и как имя Белая Ночь.
Сойдет с икон, как верный Сын Отца.
И прикоснется, исцеляя очи
Страстями помраченного слепца.

Кленовый лист пером был очарован.
Его покой зеленый вдруг покинул.
И он шепнул «прости» земной основе,
Трепещущую братию отринул.

И проникаясь золотом Светила,
Любя сильней, безропотно любуясь,
Он обретал незнаемые силы,
В мирах ветров ликуя и беснуясь…

А то перо, почти не замечая,
Парит, небесной птицею влекомо…
Та птица – ангел… демон ли? – Не знаю.
То вольный странник, он не помнит дома…

И падал лист, прощая и сгорая,
И тем прощеньем прав посланник славы.
Гармония! Ты праведнее рая,
Но лишь любовью праведное право.

Низко кланяюсь вечному страннику,
Не признавшему домом тюрьму.
Я пою грозовому избраннику
Разорвавшему молнией тьму.

Облачаясь нежнейшими латами,
Во клубящийся ядами бой
Уходили из дома солдатами —
Во крылах восходили Домой!

Далеко от уюта под лампою
До простора крестовых дорог.
Мне рукою горячей, но слабою
Не чеканить сверкающий рок…

Во сражениях с силой неявленной,
Сотворяющей явное зло,
Вы, заступники, нами оставлены —