Эмиль Вейцман - Альбатрос. Сонеты

Бывает матросня, решив повеселиться,
Поймает альбатроса – день за днём
Над горечью солёной эти птицы
Летят зачем-то вслед за кораблём.

И тут уж не приходится дивиться,
Когда крыло становится веслом,
Которым не взмахнёшь никак, а лица
Горят у матросни садистским злом.

И вот уже суёт матрос-придурок
Красавцу-альбатросу в клюв окурок
И рад представить, (этакий урод!),
Как принц небес по палубе ползёт.

Вот так же и поэт, певец любви и грёз, —
В толпе глумливой тот же альбатрос.

Мне тягостно – разлука и разлука.
Душа моя отравлена тоскую,
Шипящей, точно злобная гадюка,
Представлю лишь, что снова я с тобою.

Мне тягостно. А ночью просто мука —
Пригрезилась, и нет потом покою.
Истерзана душа негромким звуком —
Шипеньем, издаваемым змеёю.

Но к ýтру раздаётся еле слышно:
– Я – Нефертити… Всё ещё не спишь ты?
Вот лотосы. Пора тебе забыться…

Стихает ненавистное шипенье —
На сердце мне кладёт цветы забвенья
Прекрасная восточная царица.

Наброски старые листаю не спеша,
И чувства, пережитые когда-то,
Рождает на мгновение душа,
Усталостью и холодом объята.

В ней что-то умерло. Житейских буден ржа
Страшнее, чем внезапная утрата,
И жизнь уже во всём не хороша,
И в жизни ничего уже не свято.

Навеки в прошлом мой горячий май!
Пора сказать поэзии «Прощай!»
Кончаю в ней классическим сонетом.

Пусть будет мне сто лет ещё дано,
Но в этот миг скажу себе одно:
«Когда я был… Когда я был поэтом!»

Сейчас пойдёт последняя страница —
Не правда ли, похожа на торец
Последнего вагона?.. Устремится
Ваш поезд в путь, едва прочту «КОНЕЦ!»

……………………………………….………….
И вот уж в прошлом милые мне лица,
Не слышен стук совсем родных сердец,
Но поезд ваш ко мне ещё примчится,
Недаром гениален ваш творец.

Вчерашний день не станет мавзолеем
Для тех, кто создан этим чародеем —
Вчерашний день их в завтрашний ведёт.

Я снова с вами встречусь, дорогие.
Увижу, что вы те же и… другие…
А о себе подумаю… «Не тот!»

Известна фраза старая, как мир,
Что наша жизнь весьма подобна сцене.
А я бы для сравненья выбрал тир:
Нас движет время, все мы суть мишени.

Один наряжен в красочный мундир,
И перед ним усердно гнут колени,
Другой – в одежде, продранной до дыр,
И у прохожих клянчит жалкий пенни.

Стреляет в нас невидимый стрелок,
Которого зовём мы рок,
Он нашу жизнь не ценит и в полушку.

Он целится, в кого ему взбредёт,
Палит без перерыва круглый год,
И все мы угодим к нему на мушку.

В поэзии нехватку мастерства
Нередко восполняет чувств избыток.
О молодость! Как часто ты права,
Нисколько не смущаясь «белых ниток».

Но ценные теряет вещества
Хранимый худшим образом напиток,
И что-то по законам естества
Теряем мы в огне житейских пыток.

С годами выдыхаемся нутром
И техникой теперь уже берём,
Уверенно сводя концы с концами.

Но техника – искусственный алмаз,
А с возрастом немногие из нас
Становятся, как Гёте, мудрецами.

Дано ему сперва успех узнать,
Он славою поспорит с Тицианом,
И гульденов заносчивая рать
Стремится без конца к его карманам.

Но Рембрандт стал по-новому писать,
Он мечется в исканье неустанном;
Признание меж тем скользнуло вспять,
Лишь бедность обнажив перед титаном.

На старости остался он один,
И вот угас… Цена его картин
Уверенно пошла от «мини» к «макси»

И ныне поднялась за облака:
Работа на грядущие века
Идёт, увы, по самой низкой таксе. 1 1 Последнюю мысль в 1979 году я нашёл у Фридриха Геббеля (прим. автора)

В одной высокоразвитой стране,
Известной потреблением спиртного,
Дозволена была свобода слова
Согласно официальной трепотне.

Но если наяву или во сне
По адресу правительства родного
Высказывался ты весьма сурово,
К тому на трёхматерной волне,

То мог и в жёлтом доме очутиться…
Вы спросите, при чём же тут больница?
Но право же, святое из святых

В условиях невиданного стресса
Свободы, демократии, прогресса
Осмелится облаять только псих.

Наш ректор сущий ангелок,
Такой очаровашка, право —
Приятно пухлый, невысок,
Добрее сытого удава.

От дел заплечных он далёк,
Но если надобна р-распр-р-рава,
Но если нужно в порошок,
То есть на то подлец Варавва…

Евреев велено опять
Во Втузы-ВУЗы не пущать —
Чего жидов учить бесплатно!

Известно всем давным-давно,
Не юдофоб наш ректор,
н-но…
Начальством быть уж так приятно!

Не молод я, и ты не молода.
Горчат заметно первые итоги.
Не правда ли, на жизненной дороге
Старалась ты разумной быть всегда.

Не молод я, и ты не молода,
И нам не светит счастье в эпилоге.
Признаюсь, что на жизненной дороге
Давал я волю чувствам иногда.

А, впрочем, иногда ли… Иногда ли?!
События нас редко баловали,
Хотя и не убили наповал.

О если бы мы начали сначала!
Ты меньше бы рассудку доверяла,
А я бы волю чувствам не давал.

Весь мир тюрьма, один сплошной острог;
В остроге всевозможные режимы,
И каждому из нас мотать свой срок…
Не знаю лишь одно, за что сидим мы?