Анна Хруппа - Стихи ветров

Души моей нежнейшее сиянье, пронзивший сердце острый мотылёк. Мне тяготит твоё бесследное скитанье по горестям истоптанных дорог.
Ты лишь приди и я согреть сумею, забудешь о печалях старых дней. От взгляда горделивого робея, ты с каждым днем становишься родней.

Прижму к груди твой облик шестикрылый, из памяти всю злобу извлеку и только для тебя останусь милой, отныне я твой преданный суккуб.

Не станет больше боли в сердце смелом, не закрадется к нам изменчивая связь, своей достигнув только ныне цели я улыбнусь не получив отказ.

Останься будто птицей ненадолго, но задержись подобно же снегам, твои прикосновенья легче шёлка оставят нежность на моих щеках.

Небо покрывает осень серой мглою. В жар бросает. А под синевою, что подобна море-васильку, кто-то тихо плач роняет на снегу.

Где-то не весёлый арлекин позабыв свою отныне роль будет без особых вдруг причин усмирять злой нрав под алкоголь.

В храме же обмана и притворства больше не почуют фимиам, а чертям не хватит все ж упорства к райским дотянуться голосам.

Опустившись томно на колени, заколдует гурия огнём, что родился в черно-сером тлене, утопая в царствие родном.

Всё пройдёт, застынув в снежной буре, пусть то время иль немых стихи. Но одна в сиреневой лазури, на века вдохнув его духи, упомянет имя чье-то всуе, заключив всю нежность во грехи.

Сожги мое тело, когда я умру – а умирать мне медленно и тленно. Сходя с ума от одиночества – сгною, уйдя печально в плен блаженный

Пусть в прах рассыпется моя рука, что некогда из-под пера могла рождать такие строки – за душу бравшие глупцов, в миг раскрывая их пороки.
Сожги меня, так я прошу, о большем ведь просить не смею. Отдавшись преданно костру, я попрощаюсь с бренным телом.

Прощаться будешь также ты, забыв меня однако скоро.
Однажды с млечной пустоты, сорвав небесные засовы, родятся яркие узоры, посланники моей души.

А ты пиши, пиши почаще те письма, что тревожат дух.. Мой мир отныне станет мрачным.. Ублажь же мой мертвецкий слух.

Пусть разрываюсь я на части. Куда уж тут – не трожь меня. В оковы загнанные страсти умрут от пламени огня.

Рождённый в августе сияньем небесных врат несущий свет, что затянув о прошлом раны вновь возродил во тьме сюжет.

Стирает всю как грязь он память, забыв о прошлом и чудном – ведь каждый день в раю страдая, покрыл все сердце толстым льдом.

Сомкнув мои сильнее руки в час боли озарит теплом. И пусть на век почуяв муки я все ж сольюсь здесь в унисон.

Он нежности подобен Богу, что для души моей мессия, пройдя в огне через дорогу лишь для него пишу стихи я.

Пусть рухнет мир и выйдут реки с покоев, что хранит Аид – и возродив меня калекой, сияньем глаз твоих хранит.

Твои глаза подобны цвету моря, в чьей гавани дежурят корабли. И не найдя во век себе покоя целую руки нежные твои.

По крохам собирали мы частицы тех чувств, что воспеваются в стихах. И трепетно с блаженным мягким вздохом хранили память прошлого в сердцах.

Сошлись нежданно теплым ярким летом, как дождь встречает в небесах грозу. И каждый день общаясь тет-а-тетам пытался душу ты согреть мою.

Скажи же мне, мой друг, что нас тревожит, иль счастье все же мы найти смогли? Та боль, что столько лет в гостях была – не гложет. В ларце любви моей ты вновь зажёг огни.

Мне так хотелось память прошлого стереть, забыть что было. Это ли не шутка. Но с каждым днем на протяженье многих лет без нежности твоей все становилось жутко.

И криком разрывались мои ноты на мелкие осколочки души. И вечность будто бы мечтала о свободе, шептали демоны мои мне – не дыши.

Безрадостными стали все минуты в тот миг, когда ушёл не пожалев. А я на сердце, затянув сильнее путы, усердно о семье хранила блеф.

Все упрекаешь, тебе я досаждаю, слезами не пробить твою броню. И на колени становилась я рыдая, чтобы разжечь в тебе любви войну.

Когда же мы забудем все обиды, когда же ты за все простишь меня. Вся боль, вся ненависть во мне – давно убиты, на вечность тело обернув свое в снега.

Мой свет в оконце, радость неземная. Как жаль, что для тебя я лишь смешная и глупою порой кажусь в изное дня. Но я пьяна, пьяна неистовой тоскою по взгляду храброго героя, что мир к моим ногам бросать и не желал.

Как жаль. Как жаль, что стих мой не пронзит тебя стрелою. В печали я и этого не скрою, мне так хотелось ярким светом быть. А что ж теперь.. Мой мир давно избит.

Ты любишь мой задорный громкий смех и взгляд, пронзающий до боли. Со мной общаться будто сладкий грех, что тянется веками поневоле.

Доколе ненавистен будет мир, когда же сердце растопить твоё сумею? Ты злость свою так бережно хранил, что не заметил как в душе стемнело.