Игнатий Ивановский - Забавные сказки разных народов. Стихотворения

В отпуск шёл солдат усатый,
Ус крутил он на ходу.
Видит – дом стоит богатый.
«Дай-ка, – думает, – зайду».

У солдат чутьё такое:
Чуть ступил он на порог,
Слышит – есть в печи жаркое
И с утра готов пирог.

Пирогов солдат не просит,
Он бы съел пустые щи,
Но хозяйка глазом косит:
– Не варила, не взыщи.

Не моргнул солдат бывалый
И, хотя не ел с утра,
Говорит: – Тогда, пожалуй,
Сварим суп из топора.

Баба так и обомлела:
Это ж выгодное дело —
На обед топор варить.
Чудо, что и говорить!

Вот солдат снимает пробу.
– Хорошо, да не особо.
Добавляй, хозяйка, в суп
Мяса, лука, сала, круп.

– Ну, теперь готово, что ли?
– Вот добавим ложку соли,
Так и будет разговор.
Время пробовать топор.

Что-то жёсток. Недоварен.
Ну да ладно, я не барин.
И на том благодарю,
По дороге доварю. —

Хлопотал солдат недаром,
Он топор кладёт в суму.
Вышел суп с густым наваром
И по вкусу хоть кому.

Ел солдат да баял байки.
Угощал, наелся сам,
А потом сказал хозяйке:
– Покупай шинель, – продам.

Я её проверил в деле,
В чистом поле ночевал.
С ней не надо ни постели,
Ни пуховых одеял. —

А хозяйка за наживой,
Видно, гонится опять:
– Сколько ж ты возьмёшь, служивый?
– Да целковых двадцать пять.

– Что ты, что ты! Столько денег
Нипочём не заплачу!
– Да ведь я не банный веник,
Я шинель продать хочу. —

С ней ночуй в лесу под елью,
Что в морозы, что в метель:
И накроешься шинелью,
И под голову – шинель.

Раскошелилась хозяйка
И подумала: «А дай-ка,
Я шинель-то постелю,
Будто впрямь под елью сплю».

Как ни стелет, всё неловко,
Не по ней, видать, обновка.
Ни накрыться, ни прилечь —
Хоть бросай да лезь на печь.

Тут солдат не поленился:
Постелил, полой накрылся,
А под голову – рукав,
И опять, выходит, прав.

Злится баба на солдата:
Верх ни разу не взяла.
Вот она замысловато
Речь лукавую сплела.

Пусть, мол, бабий ум – короткий,
Над солдатом посмеюсь
(А в печи на сковородке
Запекался жирный гусь).
– Слышь, тебя по свету кружит,
Сапоги сносил до дыр.
Так не знаешь ли, где служит
Нынче Гусев – командир?

Не служил ли ты с ним вместе,
Не бывал ли в том числе
В славном Печинском уезде,
Сковородине-селе? —

Всё солдат, конечно, понял,
Но показывает вид,
Что намёк его не пронял.
– Нет, не знаю, – говорит.

Чуть хозяйка в сени вышла,
Слазал в печь солдат неслышно.
Гусь в суму к солдату – скок!
Ну а в печь – худой сапог.

И как будто озадачен,
Говорит солдат: – Постой,
Да ведь Гусев-то назначен
В Сумин-город на постой.

Вновь идёт солдат усатый
Мимо сёл и деревень.
А к хозяйке в дом богатый
Муж вернулся в тот же день.

Он с дороги ест в охотку.
Подошёл и гусю срок.
Тащит баба сковородку
Из печи – а там сапог.

Обмерла она с ухватом:
– Ох, пропала ни за грош!
Потягалась я с солдатом,
А его не проведёшь.

Жил мужик в белёной хате.
Вот о чём он горевал:
Сын родной, совсем некстати,
Не отцом его, не батей —
Всё Кузьмою называл.

Стукнет сын косою о пол:
– Эй, пошли косить, Кузьма! —
Что-то тут отец прохлопал
От большого-то ума.

Каждый год, обыкновенно,
Как кончался сенокос,
Сын с отцом возили сено,
С пожни ехали степенно
В два воза. За возом воз.

Всё вначале было гладко,
Но воза вкатились в лес.
На корнях трястись несладко,
И отец на землю слез.

Не доехав поворота,
Воз у сына сбавил ход
И крениться начал что-то.
Сыну слезть-то неохота,
«Ладно, – думает, – сойдёт».

Воз подался вправо, вправо,
Круто в сторону поплыл.
Круче, круче – бух в канаву!
Крепко сына придавил.

Сын не понял, что случилось:
Это что за кутерьма?
Небо, что ли, позатмилось?
Или сена навалилось?
Эй, Кузьма! Спаси, Кузьма!

– Нет, моя тут хата с краю.
Кто я есть, сперва скажи.
Я отец – так откопаю,
Я Кузьма – так полежи. —

Тут уж сын, минут не тратя,
Хоть здоровый был бугай,
Сажень верная в обхвате, Завопил:
– На помощь, батя!
– То-то, батя. Вылезай! —
Сразу легче сыну стало,
А отец почтил словцом:
– Что, сынок, как поприжало,
Так назвал Кузьму отцом?

Жил в усадьбе толстый пан.
Содержал собачьи своры,
Дорогой носил жупан
И серебряные шпоры.

А уж если мужика
Заприметит на дороге,
То грозит издалека,
Чтобы тот валился в ноги.

Как-то шёл один мужик
Вдоль реки с дневной работы
И с воды услышал крик.
Мать честная! Тонет кто-то.

И кричит же, горлопан.
Как в реке он очутился?
Эге-ге! Да это ж пан!
И мужик к воде спустился.

– Пан, что тонешь – не беда,
Из воды-то мигом выну.
Но ведь я ж тебя тогда
Ухватил бы за чупрыну.

Не посмею, не взыщи,
Не томи напрасно душу.
– Ай, тащи! Хоть как тащи,
Только вытащи на сушу! —

Собирается народ,
Видя редкую картину.
– Это ж пан!
– Ему почёт!
– Как же можно за чупрыну? —

Чуть не всё сошлось село.
Пан кричит, не умолкает,
А уж самого снесло,
Сам уж пузыри пускает.

Тут с нуждой и без нужды
Каждый бегает, хлопочет,
Только пана из воды
Доставать никто не хочет.

– Мужика бы – ничего,
Мы достали бы надёжно.
А чтоб пана самого
За чупрыну? Нет, не можно. —

Гомонит и спорит люд,
Каждый хочет вставить слово.
Все советы подают,
Кто с умом, кто бестолково.

Ну а пан воды глотнул,
Хорошенько в голос крикнул
И в последний раз нырнул —
Захлебнулся и не пикнул.

Был у отца ленивый сын.