Павел Фёдоров - Видение Анастасии

Намного позже, когда я уже после окончания института работал, и у меня была семья, но всё-таки решил разыскать эту башню. Во время отпусков и по выходным я ездил по округе на старом мотороллере, можно сказать без всякого плана и без большой надежды найти что-нибудь. Но помог мне её найти случай. Я увидел на работе на одной схеме, что существует некий участок, как раз в том районе, где проходит большая цельная каменная плита. И вот схема этого участка была очень похожа на тот старый план в рамке, что висел у нас в сарае. Я несколько недель бродил там в густом еловом лесу, честно говоря там вообще не пройти, так густо переплетены ветки. И вдруг уже ближе к вечеру прямо, можно сказать, уткнулся в неё. Уже темнело, мрачная такая и смотрит на меня, как будто говорит: однако долго же ты шёл сюда. Железная массивная дверь была наглухо заперта. Я несколько раз обошёл башню вокруг. Вдруг неожиданно метрах в десяти от неё нашёл целую кучу валунов, поросших мхом. Нога поехала и провалилась в щель, да так сильно, что и не вытащить было. Я стал осторожно небольшие камни откладывать в сторону, ногу освободил, но заметил, что там есть какое-то углубление. Отодвинул камни побольше, а там не глубокая, но длинная пещера. Залез в неё и нашёл, прямо из каменного пола торчащий мощный ржавый рычаг. На следующий день приехал, привёз масло, мощный фонарь. Смазал механизм рычага и через некоторое время смог сдвинуть его. Предположение моё подтвердилось, действительно он отпирал снаружи дверь в башню. Изнутри дверь, даже скорее люк, запирался мощным колесом, настолько плотно, что ни воздух, ни вода внутрь не проникали. Поднялся по каменным ступеням в большую комнату наверху. Но видно было, что здесь очень давно никого не было. У окна стоял очень странный массивный письменный стол, за которым я в данный момент сижу и пишу Вам это письмо.

Перехожу к основной мысли моего рассказа. Прошло уже много лет, я давно остался один и единственное общение с внешним миром для меня состоит, по сути, в тех письмах, которыми мы с вами обмениваемся. Так вот, одним вечером я неожиданно услышал звук взводимого механизма, который характерен для открывания люка снаружи. Я взял фонарь открыл дверь и услышал, как кто-то медленно поднимается по лестнице башни наверх. Я Светил вниз, чтобы мой незваный гость мог что-нибудь увидеть. В комнату вошёл Тимофей, я стоял, буквально онемев от неожиданности. Я знал Тимофея с детства, но, честно говоря, уже считал его давно умершим. Однако нет, он жив и даже нисколько не изменился. Мы обнялись, как старые друзья.

– Я вижу ты несколько удивлён, увидев меня?

– Сколько ж тебе лет?

– Много, действительно много. Ну вот ты в башне, потому мне надлежит ввести тебя в курс дела. А оно не терпит промедления.

– Я столько лет считал, что единственный знаю где башня, однако вижу, что нет.

– Ты единственный…, я не в счёт. Сюда может войти только летописец, собственно она является наблюдательной, за временем.

Тимофей подошёл к шкафу, достал из него толстый рулон совсем старой пожелтевшей бумаги. Подошёл к письменному столу нажал сбоку незаметную кнопку и снизу открылась небольшая дверца, за которым я увидел небольшой механизм. Он вставил туда рулон, продел его снизу и заправил в щель на крышке стола.

– Это, что, письменный механизм?

– Значит будешь нажимать вот на эту педаль, бумага будет проворачиваться по мере того, как лист заполнится. Всё понял?

– А что мне надо записывать?

– Сам увидишь. Значит так, у тебя в столе лежат блокнот и две тетради. Они, как бы начало и конец. Замысел всегда имеет сначала начало и в конце конец.

– Начало и конец чего?

– Замысла, как ты не понимаешь, Замысла…, всё приведено в движение.

– У меня там в блокноте просто записи, скорее даже выписки, а тетради, подожди сейчас вспомню, вроде: Сотворение и БезСмертие, кажется так называются, но ведь это было так давно….

– Какая разница, когда, их время наступило сейчас.

– Так, хорошо, я буду записывать, но что именно?

– Мирозданием управляют двенадцать Правителей, на самом деле это один и тот же, но в разные Эпохи. Тринадцатый в нулевой точке определяет истинную сущность самого Цикла, то есть соединяет первую и тринадцатую Эпохи единым Замыслом.

– Начало и конец, а они уже, как ты сказал, записаны.

– Ну вот видишь, ты уже сам всё понимаешь. Девять Эпох уже проявили себя, осталось проявить последнюю – одиннадцатую. Вот этот самый путь значения одиннадцатой Эпохи ты и будешь записывать.

– Они как-нибудь называются, если имеют значение, или что-нибудь в этом роде?

– Третья Эпоха разделения основная, именно в ней проявляют себя все тринадцать Эпох. Цикл состоит из последовательности: одиннадцатая Эпоха проявлена из седьмой Эпохи благодарности через девятую Эпоху бескорыстного служения, девятая Эпоха бескорыстного служения проявлена из пятой Эпохи сострадания через седьмую Эпоху благодарности, Седьмая Эпоха благодарности проявлена из третей Эпохи разделения через пятую Эпоху сострадания.

– Я так понимаю, что пятая Эпоха сострадания проявлена из Сотворения через третью Эпоху разделения, а БезСмертие проявлено из девятой Эпохи бескорыстного служения через одиннадцатую, у которой ещё не проявлено её истинное значение.

– Она должна проявить себя, её значение станет определённой только когда придёт зелёный огонь.

– Зелёный огонь, своего рода, катализатор?

– Именно, самое верное выражение, он уберёт отсюда мёртвые души. Зачистит, так сказать, Мироздание от всего, что не входит в процесс трансформации материи и духа.

– Когда мне приступать?

– Ты начнёшь записывать, когда философский камень станет на путь к престолу. Тогда откроется механизм, приводящий Цикл в движение. Когда он откроется, это означает приход Мастера, вот так сразу и начинай.

Тимофей вскоре ушёл. А я остался ждать.

Я молча сидел в углу большой каменной комнаты в глубоком кресле, накрывшись толстым пледом, и дремал. Я уже давно не выходил из комнаты, почти ничего не читал и не писал, а лишь смотрел в полудрёме внутрь себя, но видел там лишь пустоту, да обрывки каких-то давно забытых фраз, образов, которые правда не причиняли мне своим появлением почти никаких неудобств.

Неожиданно где-то далеко внизу раздался низкий скрежещущий звук. Я приподнялся из кресла и прислушался.

– Тимофей…!? – позвал я, всё так же прислушиваясь.

Потом встал из кресла и пошёл в дальний конец комнаты к двери. Взяв со стены фонарь, разжёг его, открыл дверь и стал Светить вниз. Но кроме небольшого участка лестницы, ведущей вниз в темноте ничего не было видно. Тогда я начал медленно и осторожно спускаться по винтовой каменной лестнице башни вниз. Спустившись, остановился перед толстой железной запертой дверью и с недоумением смотрел на неё.