Даня Безгрима - Ступеньки. Стихи

И не пугает, и волнует.
Загадка лирикой полна.
Не перемены ветер дует —
то Жизни новая волна…

Всего, что искренне желаем,
того, чем Истина полна,
мы каждый август ожидаем
и силы черпаем со дна…

Мир был без нас старательней и чище.
За мысом восходил бессмертный диск
и заходил, как алое кострище,
на волнах оставляя обелиск.

Всё было в нём гармонией объято
от маленьких жучков до облаков.
Природа говорила будто внятно,
что мир для человечества готов.

В век двадцать первый и двадцатый год
я заявляю, что намного лучше,
когда за мысом каждый день восход,
чем люди, загрязняющие сушу.

Уже вечерние закончились дела,
до срока отошли дневные планы.
Вот ночь из чресел словно родила
светило в поднебесные туманы.

Дни к осени короче, и к тому
нас приготовят ветреные споры
бесцельные, что раньше никому
не довелось-таки продвинуть горы

великого начала всех времён,
всех паводковых вод и их зимовок.
Жаль, человек настолько не смышлён,
насколько перед Богом он ребёнок…

Магнелис лунный – редкий препарат,
прописанный раз в день к употреблению.

Зрачок, устав от будничных затрат,
следит за луннодисковым смещением.

Ночей сустав скрипит в коленях будней
негнущимися ветками берёз,

проснувшейся алеей тополиной,
в которой в каждом дереве хондроз.

Перечит ветер, скоростью гоним,
смущённым редким уличным прохожим.

Что так роднит неспящих ночью с ним?
И в чём причина их бессонниц схожих?

Без адресата и конверта
в посланиях за знаком знак
мир прошлый шлёт в стихах приветы,
а мне вот не послать. Никак.

Мне быть нечитанным, небритым
сердитым лезвием ножа,
который вдоль катрена ритмом…
Взлёт мысли есть полёт стрижа…

Всё это просто плечи рифмы,
всё это вымысел, увы.
Но вот когда наткнусь на рифы,
стихи останутся, а вы

пройдёте мимо или рядом,
небрежно в сторону дыша.
Ну что ж… немного-то и надо —
блокнот и часть карандаша.

Не жги мосты, окрепшие с годами.
Жги факелы. Свети вперёд себя.
Всё истинно, что только есть мы сами,
а далее – есть тьма внутри. Местами
всё это только линии тебя…

Не жги мосты. Покуда время сшито
невидимо из лоскутов причин.
Решительно, беспрекословно, словно бритва,
кромсающая всё, что позабыто!
Но только ты всему не господин.

Не жги мосты. Труднее возвращаться.
В статичности и мебели, и стен,
в недвижимости движимым остаться.
Хоть в мире стало многое ломаться,
не верь тому, кто говорит «всё тлен».

Не жги мосты. По ним идут другие,
зовущие немного подождать.
Все дни при жизни этой дорогие.
Живи надеждой, что плохое сгинет.
Сложней всего одно – не осуждать.

Не спится мне. Две четверти от часа,
и убаюкать приступила полночь.
Деревья, арендуя за окном пространство,
зовут кого-то издали на помощь.

Рыхлеет снег. По-мартовски февраль
прощается со свистом из пращи.
Летит Гольфстрим на новый календарь
(листать с тревогой).
Времени не жаль потратить на достойное…
Трещит

возле камина. Память вместо дров.
Невольно ты, задумавшись над этим,
всё понимаешь – снова не готов
прощаться с прошлым – выходцем из снов.
Воспоминания – они как будто дети,

всё норовят стать взрослыми, расти,
самостоятельности с ростом обучаясь.
Бывает так, что после тридцати
одно из главных слов, увы, «прости»,
которое всё шепчешь, возвращаясь…

Квадрат мгновения,
помноженный на скорость
падения
кристаллов Н2О,
равняется гарантии
кружения,
по Ньютону —
закону притяжения.
Но человеку мало что дало

принятие и замысла, и чуда,
да и само сие преображение
в познании когда, точней – откуда,
не делает свидетелю этюда
ни разницы, ни дроби,
ни сложения,

с глубоким равнодушием к процессу,
с эгоцентризмом в точке бытия.
Ах, человек, ты раб
и бог прогрессу,
морям чужой и ненавистный лесу,
страдающий от собственного «я».

Невиданных теорий
основатель
не знает арифметики любви.
Миг нынешний – мгновение в квадрате,
но истина рождается в утрате.
Покамест не утратил, заживи!

Из флейт застуженных витрин
сквозит дыханием прохожих.
Нет в равной степени похожих
из пазлов сложенных картин.

Трамвайный путь для облаков.
Салазка лунная на льдине.
И ты стоишь на середине,
на перекрёстке двух миров.

Один тебе совсем знаком
и так же чужд, как, может, голос.
А вот другой – закрытый космос —
похож сильней на милый дом.

И потому ночами плачешь,
и оттого ценней улыбка,
что быть земной – не есть ошибка,
а способ стать сильней. Иначе.

Пройти от низа до верхов,
минуя трещины и сколы,
себя готовя к жизни новой —
без страха ледяных оков…

Так странен мой лица овал
в доступной близости зеркал,
в окне вечернем на стене
и в чьей-то памяти, а не
в самом себе, имея вид,
имея тело, голос. Кит

в сапфирном небе проплывает.
Над зримой пропастью витает
газообразный яд – готов.
И это участь городов.
Но кит способен дальше плыть.
Салютов огоньки, как сныть.

Жемчужный бисер с дымкой слит.
Всем не до звёзд, пока рябит
от суеты, огней, забот.
В цене пространство, кислород.
О, вдаль плывущий сизый кит,
небесных замков монолит,

меня узри, как я узрел
среди всего…
Нет, я не смел.
Но больше видимость извне,
в пределах, где самой Луне
пространство кажется таким,
что, разделив его с другим,

Она останется сама
довольна.
Не нужны дома,
ни горсть земли, ни снег, ни свет,
ни добрый дружеский совет,
ни отражение зеркал,
запечатляющих овал…

Теория относительности в мире физическом очень ясна.
Вы знаете, что зимой в группе риска такие деревья, как ель или, может, сосна.

Относительно долго живущие эти деревья погибнут. Потом их сожгут.
Их лишают возможности быть много выше.
Срубили, на рану присыпали снегом и праздника ждут.