Роман Перельштейн - Костер Померанца и Миркиной. Эссе, лекций, стихи

Как просто сказано о тайне близости, о тайне зарождения человека, которым являешься ты сам, и о тайне зарождения новой жизни. Неотделимость плоти от духа, единство возлюбленной и возлюбленного, когда двое уже не двое, а одно. Пожалуй, это все, что нам нужно знать о непорочном зачатии. И это все, что душа может узнать сама, не заглядывая в книги.

Миркина и Померанц беспрестанно отсылают нас к подлиннику. В подлиннике есть всё. В подлиннике нет недостачи и нехватки.

Для меня режиссерская работа Мышкина это больше, чем представление. И это больше, чем искусство. Это исповедь. Это священнодействие. Так же как и стихи Миркиной для меня больше, чем стихи, хотя суть ее послания может быть облечена только в поэтическую форму.

Был еще один отзыв, и о нем стоит сказать отдельно.

«Непрофессионально». Именно так прозвучал этот приговор. «Любительский спектакль». Услышав это, я подумал: «Нет трепета перед тайной. Нет замолкания ума».

Иногда люди с хорошим вкусом могут не заметить алмаза, потому что они слишком научились отличать янтарь от его подделки. Везде им, специалистам по янтарю, видится либо янтарь, либо пародия на него. Этот упрек я адресую и себе. Фальшивый янтарь мы сразу заметим, а мимо сокровища, которое в тысячи раз дороже всех янтарей на свете, пройдем мимо. Это происходит потому, что мы слишком большое значение придаем своему мнению. Мы просто рабски от него зависим. Развитое эстетическое чувство, эстетическое чутье способно тут же распознать фальшь. Это правда. Однако если выбирать придется между забвением нашего малого эгоистического «я» и эстетическим наслаждением, то человек с хорошим вкусом может предпочесть преображению свой неприкосновенный запас наработанных оценок.

Женя с Викой создали хрупкое, продуваемое, по-своему несовершенное пространство, но это пространство души. И входить туда со своими пристрастиями, все равно что не снимая обуви, приблизиться к неопалимой купине. Ты вступил на священную землю. И твои так называемые оценки – это лишь обувь на твоих ногах. Категории профессионально/непрофессионально здесь, возможно, и вовсе неуместны. Когда к священнику Георгию Чистякову приходили матери, чьи дети были поражены неизлечимым недугом, то он утешал несчастных женщин крайне непрофессионально: он плакал вместе с ними. А потом и умер от той же самой болезни, от которой умирали дети в онкологической клинике…

Мышкин и Балабина потребовали от себя очень многого. Вот и играли они на пределе сил. И, может быть, у них не все получилось. Может быть, им пока еще не хватило собственной судьбы, но задача была поставлена, и задача самой высшей пробы. Нет, не так сказалось. Это нужно обязательно прояснить.

Иногда ты видишь, что мастер, творец, еще не дорос до задачи, которую ставит перед собой, и ты не судишь его строго. Всему свое время. Но хотя задача больше художника, она все-таки еще не поставлена в свою полную силу, и поэтому она не требует от художника внутреннего переворота. А вот Евгений Мышкин и Виктория Балабина поставили перед собой такую потрясающую задачу и с такой определенностью поставили, которая уже сейчас их меняет, меняет на наших глазах, которая есть не что иное, как путь к преображению. Поэтому с них и спрос совершенно другой. Вот и Миркина спрашивает с себя полной окончательной мерой. «Распятие длится, нам надо быть у креста», – говорит она. И она так живет, а не только говорит. И так стараются жить создатели спектакля «История их любви».

Как-то Женя Мышкин сделал признание в кругу коллег и единомышленников: «Самое важное между мною и Викой происходит тогда, когда мы играем “Историю их любви”. И добавил: “В этом спектакле мы больше мы, чем в жизни”»….

Все правильно, нам вовсе не надо захваливать Женю и Вику, мы должны сказать им всю правду, но сделать это нужно так, чтобы не возобладала наша правда, которая часто сводится к моему мнению, к моей оценке, к моим пристрастиям. В оценках, мнениях и предпочтениях ничего худого нет, но когда они становятся слишком нашими, тогда мы проскакиваем на вороных мимо тихих светов нашей души. Если «мое» окажется на первом месте, то тогда жизнь всегда будет обманывать очень уж мои ожидания.

Самое важное для меня, да и, думаю, для многих, состояло не в том, как ребята сыграли, а в том, как они этим живут. А живут полно, а значит, «история любви» будет расти, и в конце концов она перерастет своих творцов.

После спектакля в фойе, когда публика уже расходилась и в гардеробе клацали номерки, я увидел Мышкина и Балабину в широком дверном проеме. Наши взгляды неожиданно встретились. Захотелось подойти и обнять их, но минута эта оказалась для меня столь торжественной и неотмирной, что я застыл на месте. Да ведь и они были окружены внутренней нерушимой тишиной. Не знаю, выразил ли мой взгляд то, что я чувствовал? В конце концов, это неважно. Важно, что ангел пролетел над всеми нами. Женя и Вика опустили глаза, развернулись и ушли. Они сделали все, что могли, хотя мне кажется, они сделали невозможное.

Для Евгения этот год особый. «Драматическая соната» сыграна в Москве и приурочена к столетию Григория Померанца. Выходит в свет книга Мышкина «Фонарщик», которую я на стадии ее подготовки прочитал два раза. В книгу вошли стихи, пьесы и эссе. Автор книги обладает редким даром ставить под вопрос себя, а не Силу, которая вызвала его из небытия. Он тот, кто следит за костром. Вот цитата из мышкинского эссе: «Костер – искусство, переставшее быть забавой и обретшее свой смысл. Костер никого не принуждает, не доказывает, не красуется, он просто пылает во всю мощь. И услышать его зов – дело тех, кто имеет уши».

Накануне моей поездки в Калининград я спросил Зинаиду Александровну, что мне передать ребятам? Всем тем, кто ее любит, знает, помнит. И она ответила: «Скажи им, что мы должны соединиться вместе на глубине. И быть устремленными в эту глубину. Это та глубина, о которой писал Женя Мышкин, когда говорил о костре. Я греюсь у этого костра, я благодарю за этот костер. Я прошу поддерживать этот костер, ведь ничего важнее этого нет. И это нужно делать во чтобы то ни стало. И чем гуще тьма, тем больше мы должны принести сухих дров».

Бог всегда одаривает нас силой, Своей силой. Чем темнее ночь, тем больше нам дается сил. И нам нужно просто принять этот дар, а не ужасаться мраку.