Виктор Чекмарь - Еще я сделаю рывок

Набатом в мозг стучит преданий память:
влюбился в двух – хорошего не жди,
змей-искуситель всё равно обманет…
то шепчет он: «Не ту берешь, пожди»,
то говорит мне: «Не копай глубоко.
Ведь если долго будешь выбирать,
лишишься всех, любовь к таким жестока.
Проснешься ты, она заляжет спать».

О, вечный выбор! Кто же снимет с мели?
«Уверенность в себе, куда же ты?»
«Мораль гласит: одну люби в постели,
я к отступленью наводить мосты.
А впрочем, в жизни всякое бывает.
Мораль моралью – это полбеды.
Законы двух любить не дозволяют».

«Проклятье мне!.. Читаешь мысли ты?»

«За многоженство в наше время судят».

О, дьявольское наважденье! Сгинь!
Одна простит, другая позабудет.
Бегу… решился… Господи! Аминь!

Отчего печален ныне?
Отчего тревожно мне?
Где ты, радость, на вершине?
Где ты, счастье, в глубине?
Ни того и ни другого мне не надо.
Я не рвач.
Мне б спокойствие – отрада.
Я устал носиться вскачь.

Мчал галопом мимо милых:
Рано, мол, сходить с коня.
Не заметил, что не в силах
Конь уже нести меня.
Я один. Нет рядом кралей.
Обманулся без вины.
Оглянулся: подобрали
Их другие скакуны.

От любви вкусил немного
(стать счастливым был не прочь).
Запросился конь в дорогу,
На дыбы – и канул в ночь.
Дальше, дальше… эка жалость…
Мир большой, их до черта!
Вышло, что ошибся малость,
Что единственная – та.
Понял вдруг: былая доля —
Жизнь что вихрь в солончаках.
Потому теперь без дома,
Без друзей, в чужих краях.
Разбросал друзей по свету,
Никого вокруг меня.
По всему, – придется к лету
Разворачивать коня.
А друзья (уверен в этом)
Меня рады повидать.
Нет, не зря скитался где-то.
В гости, песня недопета.
Отдохну. А там? Как знать.

Мудрая, что главное,
А по виду – так…
Добрая и славная,
Отважная, как
Насреддин и Робин Гуд,
Откроет двери…
Все что-то про нее лгут,
А я не верю…

Скажи мне «да»… я погибаю
судьбой влекомый в никуда.
Звездой падучею сгораю.
Спаси! Одно лишь слово – «да».

Отринь гордыню! Умирает
душа без твоего тепла.
Прости! Поверь! Я умоляю,
в последний раз скажи мне «да».

Я брошу все, мечту оставлю,
с тобою б только быть всегда.
Быть лучше всех себя заставлю.
Верни потерянное «да».

Напрасный труд… Все понимаю,
но отказаться не могу.
Надеждой сердце согреваю.
Скажи мне «да»… люблю и жду…

Япомню все наши встречи:

Прогулки, вечерний сад,
Ожизни и смерти речи,
Мечты, твой влюбленный взгляд.
Нас как магнитом тянуло
Юных, счастливых, слепых.

Весна «любите» шепнула,
Сделав родными чужих.
Если б она только знала,
На что обрекает нас:
Адские муки, скандалы,
Шипенье ревнивых фраз.
Ивсе-таки ты любила…

Все было у нас с тобой…
Свет яркий любви затмила
Тайна интрижки пустой…
Ругай, говорил тебе, бей,
Если так худо вышло.
Черным мыслям, просил, не верь,
И«уходи» услышал.

Домой, к чертовой матери
От этих треволнений.

Словом – дорога скатертью,
Иникаких сомнений.
Хворал и криком исходил

Полгода при народе.
Отмяк потом… отголосил…
Расслабился… свободен.

Отболела на сердце рана.
Хоть не любится ни одна,
Но дышать как-то легче стало,
И глядят на других глаза.

Долго вновь полюбить не сумею,
Успокоиться нужен срок,
Превозмочь любимой потерю,
Удержать которую не смог.

А хотел ли? Что ж притворяться?
Правде раз хоть взгляни в лицо.
Легче легкого потеряться:
Обмануть себя самого.

Сам, решив поспорить с любовью,
Чувствам волю продиктовать,
Оторвал любимую с кровью,
Чтоб свободы не потерять.

Всех сильнее хотел быть и выше,
А взлетел и тут же упал.
Видно, рожей и ростом не вышел
Доморощенный Дон Гуан.

Остается единственный выход:
Чувства в ящик, а на нос грим.
Вы готовы, маэстро? Ваш выход,
Новорожденный Арлекин.

Вот откуда в веселье дикость,
Юмор страшный, разгул, вино,
В горло въевшаяся болтливость —
Шут на дыбе… а всем смешно.

Маска давит? Немного больно?
Знай сильнее себя бичуй!
Ты поставил глухие заслоны
Состраданью и жалости чунь.

От тебя им светло и уютно.
Слышишь всюду: «Вот это ас!»
Недотепы! Ведь асу жутко,
Потому и смешит он вас.

И плевать ему на веселье,
На улыбки ваши начхать.
Он упал. Глубины паденья
Вам, не падавшим, не понять.

От кривляния сердце рвется,
А он хочет еще больней.
Над собою презренным смеется,
Яд ехидства вливает в друзей.

– Друг, скажи мне, собой доволен?
Вой в ответ и гримаса стыда.
– Милый мой! Что с тобою? Ты болен?
Дикий хохот… и тихое – «да».

Самым близким, себе сделать больно.
Улыбнуться, увидев закат мечты.
Не со зла, просто так вдруг обидеть кого-то невольно,
уронить и поднять.
Да, на это способен ты.

Не дано полюбить без огляда —
обделил Создатель добром.
Роешь в душах любимых лопатой,
сам закрылся железным щитом.

Боже мой! Себя понимаешь?
Разве можно так дальше жить?!
Люди, милые! Как?! Не знаешь,
Как паскудство в душе убить.

Ресторан, нетрезвый шалман,
публика разношерстная,
люстры, свет, вино и бокал,
музыка несерьезная.
Столик, танцы, цыгане, зал,
снятое напряжение,
лица, встречи, взглядов накал,
женское притяжение.

Не отвести друг от друга глаз —
вспышка… разряд… улыбка.
Я разглядел в конце зала вас —
радость… испуг… ошибка?
Робкий кивок и ответный взмах —
чуть приоткрылись дверцы.
Встали, друг к другу направив шаг,
взгляды впуская в сердце.