Михаил Шустерман - Избранное. Том 1

А мы живём в Израиле.
То свято, то грешно.
Кого-то позабавили…
Нам и самим смешно.

Когда душа еврейская
То плачет, то поёт,
Приходит вера детская
В наш избранный народ.

В котором ум возвышенный
И избавленья ложь
Записаны, услышаны,
Убиты ни за грош.

В единобожье – праведник,
Скиталец, прокурор…
И сам себе он памятник,
Отшельник и бретёр.

А мы живём в Израиле,
Советские жиды.
Полжизни там оставили,
Но сгинули следы.

Не манит жизнь беспечная
Америк и Канад.
В нас наша вера вечная —
И мы не под, а над.

Пускай мы в чём-то странные —
Иными нам не стать.
Но землю, Б-гом данную,
Не разрешим отнять.

Мы душ убитых воинство,
Мы не стена – гора!
И здесь мы успокоимся,
Когда придёт пора.

Спасибо нами встреченным
Небесным королям.
За то, что будет вечною
Еврейская земля.

А мы-то думали, что все солнца погасли…
И свод небес лишь дождиком богат.
Иисус Навин невинно ходит в ясли,
И в молниях вся сила киловатт
Погребена под грудою напраслин.

Мы в снах холодных подтыкали одеяло,
В молитвах пили с мёдом молоко…
И грезили о том, чего не стало,
Болея то недужно, то легко,
Всё ждали каменно-небесного кресала.

И вдруг – на свод небес исторгла синь —
В весеннем спазме местная природа…
Сняла звезда Востока карантин
С отчаянно весенней части года
И утопила в желтизне картин.

О мой Израиль! Сладок твой контраст
На фоне мировых оледенений…
И верится, что дал нам Б-г и даст
Светить солнцами от его благословений,
Пока вне вечности день этот не погас.

В ней нет тепла… И пульс неощутим…
В безжизненной руке былого счастья.
И звери слов, грызущие интим,
Ощерили разинутые пасти.

Любовных игр ленивая река
Бездушно избегает водопада.
И тёплый ветер треплет лишь слегка
Увядшие листки былого сада.

Чернея, тлеют угли в очаге,
Открыта тайна посреди страницы…
Стал призрачным задуманный побег,
И страшно сузились привычные границы.

По телу бывшему, где поселилась боль,
Взгляд молодых скользит, как по забору.
Любой прогноз, умноженный на ноль,
По сути, только повод к разговору.

Привычной стала монотонность дней,
Летящих, как напуганные птицы.
В песчаной купели сереет сад камней,
В котором невозможно заблудиться.

И пониманье хрупкости смешной
Стальных машин, бетона и надежды…
Не гонит пот невыносимый зной,
И не кусают холода, как прежде.

Бесцветна мудрость, как речной песок,
И непроизнесёнными словами
Перейден устрашающий порог
Меж ними, позабытыми, и нами.

Так будь же ты благословен, мой друг,
С которым делим кров, постель и мысли,
Твоей душе понятен мой испуг,
И бодрый тон, и вид порою кислый.

Ты рядом. Не хваля и не кляня.
Привычная к зависимости нашей.
Ты просто научила жить меня,
Когда мне больно, суетно и страшно.

В сердцах, хранящих блажь и силу,
В телах и в сумраке голов
Всесильной фараоншей Нила
Живёт и здравствует любовь.

Любовь, что трепетна и свята,
Великолепна, как пожар.
По цвету – звёздно-полосата.
Размером – с чёртов земной шар.

Дрожат в ней напряженья вольты,
От ветра падают стволы…
Как у Тристана и Изольды,
Как у Меджнуна и Лейлы.

В ней, как в разбуженной Вселенной,
От света плавится душа.
Материальный мир и бренный
Её рождают и вершат.

Любовь, в библейском исполненьи,
Где полон счастья каждый стон…
Как «Песнь песней», её вторженье
Предсказывает Соломон.

Живёт любовью папский нунций,
В дацане греется монах…
И ею, в вихре революций,
Любил Марину Пастернак.

Бесчисленны любви модели —
Из высших сфер – в убогий хлам.
Любви известны параллели,
Но чужд любой меридиан.

Зачем играть любовь артисту
Когда она сама игра.
Любовь чиста. В любви нечистой
Любовь лишается добра.

И ни венца в ней, ни наряда.
Она – для каждого из нас.
Любить умейте тех, кто рядом.
Коль те, кто рядом, любят вас.